Книга посвящена выявлению специфики реализма, представленного в аналитической философии XX в. Проблема реализма исследуется в контексте онтологического подхода, основывающегося на анализе структуры языка, с помощью которого мы говорим о реальности. Прослеживается эволюция представлений ведущих аналитических философов (Б. Рассела, Л. Витгенштейна, Р. Карнапа, У.В.О. Куайна, П. Стросона, Д. Дэвидсона и др.) о связи между языком и реальностью, анали
Издание предназначено для студентов высших учебных заведений. Оно может служить пособием при подготовке к экзамену по философии и истории философии. Здесь можно найти ответы на основные экзаменационные вопросы. Форма подачи материала позволяет за короткое время усвоить большой объем информации. Сведения, подробно изложенные в первой части книги, резюмируются на последующих страницах. Нужная вам информация повторяется из раздела в раздел во все бо
«Кризис психоанализа» – одна из знаковых работ великого германского философа-гуманиста и социального психолога Эриха Фромма – ученого, революционизировавшего психоанализ и создавшего новую теорию, противоположную фрейдистской.В этой работе, оказавшей огромное влияние на развитие современной философии, педагогики и даже литературы, автор анализирует «сексуализацию» психологии Фрейдом и его многочисленными последователями – и одновременно «социализ
«Человек для самого себя» – одна из основополагающих работ Эриха Фромма, произведение, ставшее классическим для философии ХХ века и имевшее огромное значение для развития современной психологии.В этой книге Фромм объясняет основные постулаты своего революционного «гуманистического психоанализа», преодолевает рамки «биологичности» и «мифологичности» фрейдизма и с успехом соединяет несомненные достижения классического психоанализа с социологическим
В книге представлены ключевые эссе западных теоретиков литературы 1960 —1980-х годов, дающие представление о становлении и основных подходах современной литературной теории. Классические работы Дерриды, Бодрийяра, Лиотара, де Мана, Яусса, Изера и др. вводят в проблематику современного гуманитарного знания, знакомят с основными положениями постструктурализма и психоаналитической школы, рецептивной эстетики и постмодернизма, неомарксизма и феминизм
«Многіе философы пытались построить свое міросозерцаніе на нѣкоторомъ единомъ „несомнѣнномъ“ идейномъ утвержденіи, но эти попытки всегда въ концѣ концовъ не удавались: оказывалось, что „первоначальныя“ идеи скрываютъ въ себѣ какую-то новую сложность, о которой не думали философы, и эта сложность неожиданно раскрывалась тамъ, гдѣ предполагалась элементарность…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Извѣстный апологетъ семьи В. В. Розановъ любитъ называть себя въ своихъ статьяхъ «добрымъ буржуа» – и всегда, когда ему приходится касаться вопроса о собственности, онъ остается вѣренъ себѣ и утверждаетъ собственность какъ начало неприкосновенное. Этотъ писатель среди «своихъ талантливыхъ» темъ представляется мнѣ человѣкомъ проницательнымъ и послѣдовательнымъ, и не случайно у него такъ сильно развиты эти два чувства: чувство семьи и чувство собс
Жан-Жак Руссо (1712–1778) – выдающийся мыслитель и писатель эпохи Просвещения. «Исповедь» Руссо до сих пор не перестает привлекать читателей. Внутренняя свобода автора по отношению к условностям его времени определила ту глубину и точность самооценки, с которой написана эта книга. Описывая события и свои переживания, Руссо обнажает «всю правду своей природы», включая и «самые интимные и грязные лабиринты». Эта неповторимая книга вызывает глубокий
«Когда какая-нибудь крепость, занятая карлистским отрядом, осаждается войсками признанного испанского правительства и затем, после долгих переговоров, вылазок и стычек, благополучно увеличивает собой владения короля Альфонса, то, несмотря на все ничтожество этого ряда событий даже для самой Испании, русские газеты следят за ним изо дня в день…»
«Есть два типа социологических исследований. Одни исследователи принимают за точку отправления судьбы общества или цивилизации, сводят задачу науки к познанию существующего и не могут или не желают дать руководящую нить для практики. Другие отправляются от судеб личности, полагая, что общество и цивилизация сами по себе цены не имеют, если не служат удовлетворению потребности личности; далее эти исследователи думают, что наука обязана дать практи
Вопросы – главная движущая сила нашей жизни. Задавая их, ученые открывают что-то новое, а дети познают мир. Да и вообще, все человечество движется вперед именно благодаря тому, что люди задают вопросы.Но какие же из них – самые главные? Почему? Сколько? Где? Должен ли я? Смею ли я? А может быть, есть еще и другие, не менее важные?Именно эти, самые важные вопросы в истории человечества задает в своей книге Марк Курлански, сопровождая легкий, остро
Эрих Фромм – крупнейший мыслитель XX века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы.Труды Эриха Фромма актуальны всегда, ибо основной темой его исследований было раскрытие человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала.
В сборнике статей отечественного филолога и политолога Вадима Цымбурского представлены «интеллектуальные расследования» ученого по отдельным вопросам российской геополитики и хронополитики; несколько развернутых рецензий на современные труды в этих областях знания; цикл работ, посвященных понятию суверенитета в российском и мировом политическом дискурсе; набросок собственной теории рационального поведения и очерк исторической поэтики в контексте
«В течение беспредельной серии веков в мире царствовал ад – в форме роковой необходимости смерти и убийства. Что же сделал в мире человек, этот носитель надежды всей твари, свидетель иного высшего замысла? Вместо того, чтобы бороться против этой „державы смерти“, он изрек ей свое „аминь“. И вот, ад царствует в мире с одобрения и согласия человека, – единственного существа, призванного против него бороться: он вооружен всеми средствами человеческо
«На Религозно-философском обществе лежит печальный долг помянуть двух великих усопших – только что скончавшегося Л. Н. Толстого и почившего десятью годами раньше Вл. С. Соловьева. Невольно хочется соединить эти два имени в одном общем поминовении: объединяются они, разумеется, не одним случайным совпадением дат, а общей религиозной задачей, которую каждый из них решал по-своему: это – практическая жизненная задача осуществления Царствия Божиего н
«Статья Л. М. Лопатина о моей книге еще не кончена; но, как ни странным это может показаться с первого взгляда, именно это обстоятельство побуждает меня поторопиться напечатанием настоящей заметки. Я в высшей степени дорожу мнением моего уважаемого друга и потому желал бы, чтобы в дальнейших его статьях оно в самом деле относилось к мыслям, мною высказанным. Поэтому я вынужден обратить его внимание на их действительный смысл…»
«Л. М. Лопатин ошибается в своем предположении, будто я был „взволнован“ его критическими статьями о моей книге. Я мог бы быть взволнован какими-либо недопустимыми нападками личного свойства; но самая их возможность устраняется категорическим заявлением моего критика в последней его статье: „я нисколько не сомневаюсь, что князь Трубецкой всегда питал к Соловьеву самые теплые дружеские чувства, что идеи Соловьева оказали на него неотразимое и весь
Западная цивилизация не всегда была мудра, но своих базовых принципов придерживалась неукоснительно: жизнь – это поле битвы, где ты должен быть первым или сразу приготовиться к тому, что тебя затопчут. Этот боевой ритм существования устраивал далеко не всех, и тогда в поисках духовных ориентиров взоры недовольных устремлялись к Востоку.Именно там этот же мир можно было увидеть совсем иначе – спокойным, гармоничным, лишенным суеты бесполезного соп
Современники называли Николая Федорова «московским Сократом», лучшие умы эпохи – Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский – считали его гением. Федоров – автор философского проекта достижения бессмертия для всех живущих и воскрешения мертвых, один из первых философов, осмысливших взаимоотношения Человека и Космоса. Федорова чтили как предшественника и предсказателя своих открытий Вернадский, Циолковский и Королев. Когда в XX веке русский человек проложи
Книга Розанова «Уединённое» (1912) представляет собой собрание разрозненных эссеистических набросков, беглых умозрений, дневниковых записей, внутренних диалогов, объединённых по настроению.В "Уединенном" Розанов формулирует и свое отношение к религии. Оно напоминает отношение к христианству Леонтьева, а именно отношение к Христу как к личному Богу.До 1911 года никто не решился бы назвать его писателем. В лучшем случае – очеркистом. Но после выход
Книга «Опавшие листья» представляет особый интерес и для современного читателя. Это, по словам самого автора, собрание афоризмов – «полумыслей и полувздохов» – на самые различные темы; в них он коснулся семьи, собственной судьбы, литературы, религии, вопросов пола, ежедневных мелочей, одиночества, смерти и множества других явлений и предметов.Проходят годы и десятилетия, однако сила и глубина розановской мысли по-прежнему неподвластны времени…Это
«Смертное» – вторая книга «опавших листьев» (написанных в конце 1911 – начале 1912 г.) – посвящена в основном автобиографическим темам. Подробности тайного венчания В.В.Розанова со второй женой определили характер первой публикации как «домашнего издания». При жизни автора книга была издана в количестве 60 экз. и в настоящее время является библиографической редкостью.
Творческое наследие русского мыслителя, писателя и публициста Василия Розанова (1856–1919) удивляет своим масштабом и многогранностью. Его оригинальные и нетрадиционные взгляды на историю, религию, мораль, литературу вызывали яростную полемику современников. В годы Советской власти имя Розанова было предано забвению, его труды не печатались, творчество не привлекало внимания исследователей. Подверженный пессимизму, в набросках «Апокалипсис нашего
«Слог Сведенборга во всех его богословских сочинениях отличается математической точностью употребляемых выражений и простотой, доходящей даже до сухости; в подобного рода сочинениях это скорее достоинство, чем недостаток. Я старался передать подлинник как можно ближе, чтоб читатель мог получить верное понятие о слоге самого автора, но я не упускал из виду главную цель перевода, а именно его понятность и общедоступность…»
