«Когда какая-нибудь крепость, занятая карлистским отрядом, осаждается войсками признанного испанского правительства и затем, после долгих переговоров, вылазок и стычек, благополучно увеличивает собой владения короля Альфонса, то, несмотря на все ничтожество этого ряда событий даже для самой Испании, русские газеты следят за ним изо дня в день…»
«Есть два типа социологических исследований. Одни исследователи принимают за точку отправления судьбы общества или цивилизации, сводят задачу науки к познанию существующего и не могут или не желают дать руководящую нить для практики. Другие отправляются от судеб личности, полагая, что общество и цивилизация сами по себе цены не имеют, если не служат удовлетворению потребности личности; далее эти исследователи думают, что наука обязана дать практи
«Если человек, даже чрезвычайно талантливый, скажет или напишет какую-нибудь путаницу и потом будет вновь и вновь к ней возвращаться, стараясь свести концы с концами, то достаточный ли это повод, чтобы присутствующие также вновь и вновь к той путанице возвращались?..»
«Наступившая после спада общественной активности 60-х годов эпоха реакции наложила свой мрачный отпечаток на сатирические жанры журналистики и, в частности, на фельетон…»
«Сочинения писателя, воспитанного подобною эпохой, естественно, должны представлять особенный интерес, хотя бы уже в силу того отпечатка, который должно положить на них участие в общей крупной работе. И прежде всего для нас интересно отношение такого писателя к этой общей работе…»
«Это большая потеря не только вообще для русского искусства, и в частности для товарищества передвижных выставок, которого светлых преданий он был наиболее энергическим хранителем. С его смертью все знавшие его теряют, по малой мере, умного, остроумного, разностороннего и высоко развитого собеседника…»
В начале XIX века английская писательница Джейн Остен (1775–1817) писала свои романы с изяществом, глубиной и мудростью, которые избавили жанр романа от клейма «несерьезности» и научили многие поколения читателей и писателей тому, что книге, чтобы быть глубокой, не требуется напыщенная монументальность. Иронизируя, Джейн Остен превращала повседневность в книги. На протяжении уже двух столетий с ней – автором и персонажем истории мировой литератур
«…Один день все было поверили, что разбойникам пришел конец. С эллинской границы дали знать на ближайший военный турецкий пост, что шайка Салаяни перешла границу и преследуется греческими войсками. Греческий офицер предлагал турецкому захватить шайку в лесу с двух сторон. Турки вступили в лес; офицер турецкий шел впереди и высматривал; разбойники выстрелили и убили его и одного солдата. Воодушевленные гневом, турки ринулись в кусты; разбойники от
«Несколько лет тому назад я проводил летние месяцы на даче, вдали от пыльного, душного, наполненного суетой и грохотом города, в тихой деревушке, затерявшейся среди густого соснового леса, верстах в восьми от станции железной дороги. Туда только что начинали в то время показываться первые пионеры будущей дачной колонии, которая теперь совершенно заполнила это милое, уютное местечко франтовскими дачными костюмами, сплетнями, любительскими спектакл
«Он все лето совершает один и тот же очень короткий рейс от Киева до… «Трухашки» и обратно. Надо отдать ему справедливость: он обладает недюжинными навигаторскими способностями, потому что ухитряется даже на таком микроскопическом расстоянии устроить изредка маленькое «столкновеньице» с конкурентным пароходом или какую-нибудь иную «катастрофочку» увеселительного характера…»
«Дискант новичок. Он только что поступил в хор, куда его отдала мать-бедная прачка или поденщица, обремененная многочисленным и прожорливым потомством. Его рожица не успела еще утратить детской наивности, миловидности и свежести.»
«„Слава и смелость лучшие ходатаи перед женщинами“, говорит Шекспир. Поэтому нет ничего удивительного, что „кавалерские“ фонды пожарного стоят на кухнях чрезвычайно высоко: трудно поверить но иногда даже не ниже фондов интендантского писаря, этого единогласно признанного, профессионального „тирана“ и „погубителя“ женских сердец, которому „только бы достигнуть своей цели“, чтобы потом „надсмеяться“ самым коварным образом…»
«Влечение к „святому искусству“ почувствовал весьма рано. В самом нежном детстве разрисовывал углем заборы, вследствие чего бывал нередко таскаем за уши местным „будочником“…»
«Желаю получить пять тысяч под вторую (после банка) закладную. Четыреста десятин плодородной земли со всеми усадьбами. Посредников и комиссионеров просят не являться…»
«Таким насмешливым прозванием окрестили в Киеве профессиональных богомолок, созданных молитвенными потребностями города, на всю Россию славящегося своими монастырями и святынями. Эти особы служат посредницами и проводницами между наиболее популярными отцами и схимниками, с одной стороны, и чающей благодати публикой с другой. Они заменяют для прибывших откуда-нибудь из Перми или Архангельска купцов-богомольцев самые полные путеводители, являясь не
«Насколько мне известно, в Киеве нет ни одного специально игорного дома. В этом отношении, несмотря на свою американскую внешность, праматерь русских городов далеко отстала от Петербурга, Москвы и даже Одессы. Впрочем, старожилы рассказывают, что когда-то на Соломинке был целой компанией, во главе с каким-то отставным ротмистром, основан игорный притон. Однако это солидное учреждение недолго продолжало свои операции, потому что своевременно было
«Небольшая, худосочная фигура. Бледное, малокровное лицо. Рыжие усы и рыжая маленькая бородка. Очки в золотой оправе. Губы толстые, красные и слюнявые… Это поставщик „карточек“, тех самых „карточек“, которые сжигает целыми дюжинами почти каждый холостяк при вступлении в первый законный брак…»
«Рукопись эту я получил недавно. Автор ее скончался около года тому назад в своем имении. Он поручил одному из своих родственников передать ее мне вместе с другими отрывками из своих воспоминаний. Хотя мы с покойным Ладневым друзьями не были и встретил я его в жизни моей всего два раза, но обе эти встречи были самые благоприятные для сближения…»
«…Слышит Христо однажды ночью, что жена не спит, а молится. Стал он слушать, о чем она молится. И слышит, что она говорит Богу: „Господи Боже мой! Не послал Ты нам богатства, мы работали и песни пели, не плакали; послал Ты нам болезни, мы на Тебя не роптали; пошли Ты нам дитя, чтоб оно кормило и поило нас, когда мы постареем и изувечимся“…»
«…– А вот как я-те раскошеливать начну! – крикнул наймист и с яростью ударил говорившего крепким кулаком в лицо.Здоровяк пошатнулся.– Вот, на тебе! – сказал он другому и наотмашь угостил его в грудь.Тот грянулся оземь со стоном. Казалось, победа была на стороне моего героя; но тот, который до сих пор не принимал участия в бое, вдруг схватил его сзади под силки. Началась страшная борьба. Лежавший вскочил и с злобой кинулся ему на грудь.Наймист не
«…Слух о тяжкой битве при Альме окончательно и искренно потряс его (читатель, конечно, убедился, что Муратов хороший человек). Тогда ни слезы милой Лизы, которая обнимала его и цаловала его руки, умоляя остаться, ни прелесть чувственной привычки к губам ее, плечам, рукам, одежде – словом, ко всему, еще так недавно чуждому и полному обаяния недоступности (женаты они были всего полтора года!), ни агрономия, ни оранжереи, ни диван – ничто не могло у
«Подпоручик Козловский задумчиво чертил на белой клеенке стола тонкий профиль женского лица со взбитой кверху гривкой и с воротником a la Мария Стюарт. Лежавшее перед ним предписание начальства коротко приказывало ему произвести немедленное дознание о краже пары голенищ и тридцати семи копеек деньгами, произведенной рядовым Мухаметом Байгузиным из запертого сундука, принадлежащего молодому солдату Венедикту Есипаке…»
