Какой ужас! – думалось мне. – Неужели эти автомобили столь же элегантны, как прежние выезды? Конечно, я очень постарел, но я не могу жить в мире, где женщины наступают себе на платья, которые невесть из чего сшиты. Зачем приходить под эти деревья, если никого уже не осталось из тех, что собирались под их нежными багряными листьями, если пошлость и глупость заменили все пленительное, что эти листья некогда обрамляли? Какой ужас![1]
Марсель Пруст «В поисках утраченного времени» том I, 1913 год
1
Над Атлантикой была область низкого атмосферного давления; она направлялась к востоку, к стоявшему над Россией антициклону, и еще не обнаруживала тенденции обойти его с севера. Изотермы и изотеры делали свое дело. Температура воздуха находилась в надлежащем отношении к среднегодовой, к температуре самого холодного и самого теплого месяца, а также к непериодическому месячному колебанию температуры. Восход и заход Солнца, Луны, фазы Луны, Венеры, колец Сатурна и многие другие значительные явления соответствовали прогнозам в астрономических календарях. Водяные пары в воздухе совсем рассеялись, и влажность воздуха была невелика. Короче говоря – и этот оборот речи, хотя он чуть старомоден, довольно точно определит факты, – стоял прекрасный августовский день 1913 года[2].
Роберт Музиль «Человек без свойств»
2
Как-то раз в самом конце лета 2013 года я смотрел в окно на проплывающие мимо последние летние облака и думал о том, что вот уж скоро минет год с тех пор, как 21 декабря 2012 года настал конец света, предсказанный календарем древних майя, однако, несмотря на то что все прекрасно знали об этом и с разной степенью напряженности, недоверия и веры ожидали приближения этого момента, так до сих пор никто и не понял, что в указанный срок конец света действительно наступил.
Впрочем, в такой нечувствительности и непонятливости нет ничего удивительного, ибо известно немало примеров того, как, переступив последний смертельный рубеж, люди не могут осознать произошедшего с ними. Так, в рассказе Борхеса «Смерть богослова» умерший Меланхтон даже не догадывается о том, что он умер, и все продолжает писать об оправдании веры, по своему обыкновению ни словом не упоминая о милосердии. А в книге Дэвида Брукса «Бобо в раю: откуда берется новая элита» Ангел Смерти долго расспрашивает бобо-вумен[3] о ремонте ее дома, который она вместе с мужем закончила в прошлом году: «Ангел подивится тому, как им удалось втрое увеличить площадь дома, сохранив в неприкосновенности его дух, после чего сообщит, что она только что умерла, но никуда забирать он ее не собирается. Ей предстоит вечное существование в окружении этих превосходных вещиц, и единственная просьба будет поменять плитку в коридоре, которая в любом случае не выглядит так нарядно, как она рассчитывала». И в самом деле: кто сказал, что конец света обязательно должен сопровождаться ревом ангельских труб, падением огня с неба, неумолимым неистовством разверзшейся бездны, космическими катаклизмами и прочими ужасными знамениями? Вполне возможно, что конец света не будет сопровождаться ничем из вышеперечисленного и останется незамеченным для всего человечества, как незамеченным оказался приход смерти для борхесовского Меланхтона или для бруксовской бобо-вумен. Хотя, с другой стороны, каким бы ни был этот конец света – пусть даже, по выражению Джеймисона, он будет всего лишь «тихим апокалипсисом» и «легким морским бризом», – это не меняет сути дела, ибо, что бы там ни говорили, в любом случае конец света – это такое событие, которое должно оставлять хотя бы какое-то послевкусие, и именно это послевкусие я пытаюсь сейчас в себе обнаружить.
Вообще высказывание «конец света уже наступил» относится к тому типу высказываний, которые не содержат в себе абсолютных, безапелляционных утверждений, но которые с определенной настойчивостью указывают на проблему, до поры до времени не осознаваемую как проблема. Подобные высказывания с особой частотой стали появляться в последние 150 лет. «Бог умер», – сказал Фридрих Ницше. «Космос разрушен», – сказал Александр Койре. «История окончена», – вслед за Гегелем и Кожевым сказал Фрэнсис Фукуяма. «Конец света уже наступил», – пытаюсь сказать я, и это мое высказывание является всего лишь логическим продолжением и завершением всех предыдущих высказываний. Если Бог действительно умер, то не может быть уже никакого Второго пришествия и Страшного суда. Если Космос разрушен, то не может быть никакой новой космической катастрофы, уничтожающей уже не существующий земной шар. Если История завершена, то не может быть никакой Третьей мировой войны как исторического события, полагающего конец уже закончившейся Истории. Но если конец света наступает не в результате Второго пришествия, космической катастрофы или Третьей мировой войны, а происходит каким-то непонятным образом как бы сам по себе, то такой конец света будет не чем иным, как «тихим апокалипсисом» и «легким морским бризом», нежное веяние которого человечество просто не заметит и даже не будет подозревать о чем-то подобном.
С другой стороны, если к высказываниям, сообщающим о смерти Бога, крушении Космоса и конце Истории, отнестись со всей серьезностью как к высказываниям, сообщающим некие непреложные истины, то неизбежно возникает вопрос: о каком «свете» после подобных заявлений может вообще идти речь? Ведь Бог, Космос и История и образуют именно тот самый свет, в котором призван обитать человек, ибо до сих пор реальность могла раскрываться человеку только тремя путями: путем пребывания в Боге, путем корреляции с Космосом и путем творения Истории. Бог, Космос и История – это три великие мотивации человеческого существования, утратив которые человек не просто теряет смысл Бытия – он утрачивает свет, то есть то бытийное пространство, в котором только и может бытийствовать. Это в какой-то степени напоминает фабулу культового фильма «Матрица», в котором цифровая суперсистема порабощает человечество, внушая ему иллюзию существования уже переставшего существовать привычного мира, и под покровом этой иллюзии паразитирует на людях, питаясь их психофизической энергией. Собственно говоря, в этой ситуации нет ничего фантастического – она давно уже стала реальностью, а сама идея «Матрицы» есть всего лишь крайне облегченная версия фундаментальной идеи «Общества спектакля», выдвинутой Ги Дебором еще в 60-е годы прошлого века. Согласно Ги Дебору, мир, окружающий современного человека, есть всего лишь представление, разыгранное по законам общества спектакля и подчиняющее человека путем создания иллюзии существования безвозвратно утраченного человеком мира. На самом деле никакого мира давно уже нет. Мир, или «свет», есть то, что лишь представляется современному человеку, находящемуся в некоем безмирном, бессветном пространстве, напоминающем свидригайловскую баньку с пауками по углам.
