В конце 30-х годов 20-го столетия Советский Союз жил в ожидании войны – войны неизбежной и скорой.
24 февраля 1939 года, к очередной годовщине создания Красной Армии, главная правительственная газета «Известия» опубликовала большую статью под примечательным названием «Войны справедливые и несправедливые». Вывод, к которому подводили читателя, был предельно прост: любая война, которую поведет страна победившего пролетариата, будет справедливой. И вот почему: «Защищая свою Родину и уничтожая неприятельские войска на той территории, откуда они пришли, Красная Армия помогает порабощенным классам свергнуть власть буржуазии, освободиться от капиталистического рабства. Такая война вдвойне и втройне справедлива». Заканчивалась же статья такими словами: «Советский народ знает, что предстоящая война будет весьма напряженной, ожесточенной (никаких сомнений в том, что война будет, у авторов нет. – М.С.) И он сделает все необходимое, чтобы в союзе со всеми народами, в кратчайший срок и малой кровью положить конец фашистскому варварству, покончить с ним, покончить с тем строем, который порождает несправедливые войны» [1].
Двумя месяцами позднее, выступая с речью на первомайском параде (День международной солидарности трудящихся отмечался в Советском Союзе военным парадом на Красной площади Москвы) нарком обороны К.Е. Ворошилов заявил дословно следующее:«Советский народ не только умеет, но и любит воевать!» [2]. После таких слов не приходилось сомневаться в том, что партия Ленина – Сталина в самом ближайшем будущем предоставит советскому народу возможность доказать свою любовь и преданность на поле боя «весьма напряженной, ожесточенной войны». Вопрос был только в одном – с кого начать? Где, в каких краях Красной Армии предстоит «помочь порабощенным классам»?
10 марта 1939 г. в Москве открылся 18-й сьезд ВКП(б). Выступая с Отчетным докладом ЦК, Сталин заявил о том, что «новая империалистическая война, разыгравшаяся на громадной территории от Шанхая до Гибралтара, идет уже второй год» [3]. В своей характерной манере Сталин четко и однозначно назвал три «агрессивные» и три «неагрессивные» государства. В первую тройку вошли Германия, Италия, Япония, во вторую – Англия, Франция, США. Делегаты сьезда единодушно признали оценки и выводы товарища Сталина единственно верными и даже гениальными. Правда, уже 31 октября все того же злосчастного 1939 года глава советского правительства товарищ Молотов сообщил депутатам Верховного Совета СССР о том, что гениальные выводы радикально изменились: «За последние несколько месяцев такие понятия, как «агрессия», «агрессор», получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл… Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция стоят за продолжение войны и против заключения мира» [4].
Переходя непосредственно к теме данного исследования, отметим главное, а именно: Финляндия ни разу не была упомянута – ни в списке агрессоров, ни в перечне коварных «неагрессивных государств». О ней, как о возможном военном противнике, уже давно забыли. 29 ноября 1938 г. на заседании Военного совета при НКО СССР товарищ Ворошилов в присутствии товарища Сталина говорил о том, что «Польша, Румыния и всякие там Прибалтики, они уже у нас со счетов давным-давно сняты, этих господ мы в любое время при всех обстоятельствах сотрем в порошок». Стенограмма заседания констатирует, что эти слова наркома обороны СССР были встречены дружными аплодисментами [5].
Советская пресса также уделяла Финляндии крайне мало внимания. Перелистывая пожелтевшие страницы центральных газет 1939 г., мы обнаруживаем постоянные упоминания о боях в Испании и Китае, о военных приготовлениях Германии, Англии и США, о политических кризисах в Мексике, Румынии и Венгрии. На газетной полосе нашлось место для обсуждения экономического положения в Аргентине и в Чили, а также для заметки о «фашистских происках в Кении и Танганьике»! Какие-либо упоминания о Финляндии появлялись очень редко, причем (что весьма примечательно!) упоминания эти были по большей части совершенно позитивными: в финском кинотеатре состоялся просмотр советских фильмов, каковые всем собравшимся очень понравились; финская газета, комментируя очередную речь советского лидера, нашла ее мудрой и прозорливой и тому подобное. В целом позицию советской пропаганды по отношению к Финляндии можно было охарактеризовать словами «позитивное безразличие».
Да, разумеется, в 1935–1937 гг. в общих рамках искоренения «буржуазного национализма» в Советском Союзе (главным образом в Карелии и Ленинградской области) была развернута кампания борьбы с «финским национализмом». Как и во всех подобных случаях, комфортно расположившихся в СССР руководителей компартии Финляндии арестовали и расстреляли как «агентов белофинской разведки», но такова уж тогда была общая практика «работы» органов НКВД со всеми эмигрантскими секциями Коминтерна. В любом случае антифинская кампания отнюдь не вышла на уровень общесоюзного мероприятия. Примечательно, что в ходе наиболее крупных процессов «большой чистки» 1937–1938 гг. обреченным предъявлялись обвинения в связях с германскими, японскими, польскими, французскими, латвийскими спецслужбами – но вовсе не с финляндскими!
Беда, как водится, пришла неожиданно. 3 ноября 1939 г. в «Правде» появилась статья, странная по форме и еще более удивительная по содержанию. Пространно и туманно говорилось о том, что Финляндия не желает укреплять дружбу со своим великим восточным соседом, упрямо отвергает миролюбивые предложения Советского Союза, идет на поводу у каких-то не названных, но всем известных «поджигателей войны». Заканчивалась же статья совершенно истерическим выкриком: «Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой несмотря ни на что. Мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели». Нетрудно представить себе то крайнее удивление, которое могли вызвать подобные слова у рядовых советских граждан, большинство которых смутно представляли себе – где вообще находится эта самая Финляндия? Какая «игра»? Что за «картежники»? Куда теперь надо идти, не глядя по сторонам и «ломая все на пути к цели»? И в чем эта «цель»?
Еще через три недели со страниц газет, из черной тарелки репродуктора выплеснулся поток дикой, погромной анти-финляндской пропаганды. Иначе как «шутами гороховыми», «политическими шулерами» и «картежниками» руководителей Финляндии уже не называли. В последние предвоенные дни грубая газетная брань, нарастая от форте к фортиссимо, перешла в сплошной истерический рев: