Глава 1. Где-то в Карибском море
Кажется, что сейчас во сне
ты узнаешь ответы
на все вопросы.
Стоит только спросить.
Но ты молчишь.
Резкий удар затылком о перегородку навеса вырвал меня из сна.
– Снимайте паруса! – кричал капитан, одной рукой держась за мачту, другой скидывая линь на палубу.
Я соскочил со своего места, чудом еще раз не ударившись головой о верхнюю перегородку навеса.
– Что случилось?! – закричал я.
– ВЕТЕР, он усилился, мы попали в шторм! Нужно сворачивать паруса, иначе яхту опрокинет! – крикнул Лёша, ослепив меня светом налобного фонарика.
– Чего ты стоишь, помоги Жене на носу яхты. Спускайте и сворачивайте паруса! – сказал Леша, показывая на нос корабля светом налобного фонарика.
Двухмачтовую океанскую яхту кидало изо всех сил в стороны так, что треск и скрип снастей были похожи на стоны раненого кита. Гигантские волны, как щупальца огромного Кракена, охватывали борт яхты со всех сторон. Казалось, что ещё немного – и они утянут корабль на морское дно.
Ветер ревел, как белуга, и больно хлестал по щекам – словно плетью погонщика. Я чудом устоял на ногах и не вывалился за борт, когда очередная волна накрыла яхту и потащила меня за собой. Вцепившись пальцами в верёвки вант, я ободрал до крови ладони, но удержался.
– Бабах! – огромная четырёхметровая волна, как паровоз, разогнавшись со скоростью сто километров в час, со всей силы ударила в нос корабля. Яхта взмыла в воздух на два метра и также резко ударилась о воду, только чудом не расколовшись пополам.
От удара я потерял равновесие, упал на палубу и покатился за борт. Я хватался руками за всё, что попадалось под руки, но продолжал скользить, захлёбываясь морской волной.
– Господи… Неужели это конец! – кричал я сам себе, цепляясь и барахтаясь, как слепой котёнок. Несколько ногтей сломались, впившись в доски настила палубы, но руки, наконец нашарив верёвки вант, вцепились в них мёртвой хваткой.
– Держись! Держись! Ты только не смей сейчас сдаваться, – твердил я сам себе, ошалев от ужаса.
Руки немели от холода, ноги свело судорогой, всё тело было совсем чужое. Пять дней морской болезни и обезвоживание лишили меня сил бороться.
– Тяни! – из последних сил я рывками вытащил себя на середину палубы и прижался к навесу. Тело лихорадило от страха и холода. Пальцы на руках жутко ныли от ссадин и сломанных ногтей.
– Паруса… Паруса… Нужно помочь Жене… – бормотал я себе под нос.
– Мы должны снять эти чёртовы паруса, – новый удар гигантской волны, как снег после бани, вернул меня в реальность.
На четвереньках, прижимаясь боком к навесу, я пополз к носу корабля.
Эти метры превратились для меня в мили страха и борьбы. Волны, будто издеваясь, били всё сильнее, и каждая норовила хлестнуть побольнее, оставляя на коже новую ссадину.
Добравшись до места, я увидел Женю, вцепившегося в мачту. Он пытался стянуть парус на палубу одной рукой, но у него ничего не получалось, паруса зацепились за крепления и не двигались с места.
Это смотрелось как картина сюрреализма и нуара в одном месте. Чёрно-белые тона в свете налобного фонарика Жени и человек, изогнувшийся в неестественной позе, среди огромного белого полотна. Это напомнило мне картину, где маленькая девочка в страхе тянется к яблоку на подносе с фруктами, поднос стоит на большой белой скатерти, а внизу на полу спит огромная собака породы не то мастифф, не то волкодав. Собака чудовищно огромна по сравнению с девочкой, и, если она проснётся, случится непоправимое. Но девочка продолжает тянуться к яблоку. Так и Женя, рискуя жизнью, тянулся к парусу на рее за пределами яхты.
– Чего смотришь? Помогай, я не удержу один! – заорал Женя, увидев меня.
Я подполз к нему и вцепился в парус двумя руками, стараясь не столько свернуть, сколько держаться за полотнище.
– Крепи этими верёвками снизу, – сказал Женя. – Да чё ты тупишь, как в тот раз крепи!
– Какой тот раз? Я первый раз это делаю, – возмутился я.
– А, точно! Это же ты, Паха, извини, я тебя перепутал, – сказал Женя, продолжая вязать. По его лицу я понял, что дела у нас совсем плохи. Наконец, мы стянули парус и закрепили его на рее.
– Всё, идем, Лехе поможем, он там один тоже не справится, – сказал Женя.
Я посмотрел на дорогу, которой шёл сюда. Вцепился в парус изо всех сил, всё, что угодно, только не назад.
– Пошли! Пошли! Ему нужна помощь, – крики Жени утонули в гуле ветра и разбивающихся волн.
Дорогу назад мы преодолели, рассчитав момент между ударами волн о борт. Оказавшись возле центральной мачты, в мелькающем свете налобного фонаря Жени мы увидели Лешу.
Новая картина из детских воспоминаний всплыла посреди Карибского моря. Синдбад Мореход в окружении алмазных змей, размахивая саблей, борется в неравной схватке с хитрым противником. Парус, будто хвост гигантской анаконды, хлестал Лешу то по лицу, то по плечам. Он обвивался о его ногу и с новым порывом ветра срывал бедолагу на палубу.
– Где вы ходите, мать вашу, давайте тяните! – закричал Леша.
– Паха, ручку разблокируй и крути помаленьку, а мы попробуем его стянуть, – сказал Женя, схватив один из свободных линей.
Ручку заклинило, и только после пинка коленом она начала медленно вращаться в моих руках. Страх не ушёл, он лишь на секунду отвлёкся на новую задачу.
– Если есть шанс, мы это сделаем. Крути, Форест! КРУТИ! – твердил я себе, ведя немой разговор со своими мыслями.
Парус в руках парней тем временем продолжал биться в агонии. Он хлестал их по голове и рукам. Лица Лёши и Жени в свете фонарей искажались в гримасе боли и отчаянья. Наконец, нужная застёжка соскользнула с реи, и парус обмяк, позволив себя скрутить.
Ветер и дождь будто сговорились объединить свои усилия и набросились со всех сторон на яхту. Это было настолько невероятно, что мне казалось, будто мы попали на съемки фильма про пиратов, и сейчас прозвучит команда: «На абордаж!» И мы сойдемся в абордажной схватке с пиратами Чёрной Бороды.
В борьбе с парусами и волнами мы совсем позабыли, что можем налететь на рыбацкие лодки или баркасы. Обычное дело с такой видимостью, вся надежда на радар в рубке капитана и на его опыт.
Неожиданно яхту наклонило в правый бок, практически опрокинув, и я, не успев схватиться за мачту, поскользнулся и рухнул на палубу, сильно ударившись локтем правой руки. Локоть пронзила острая боль, пульсируя в кончиках пальцев. Ноги скользнули за борт. Но в этот раз я уже знал, что делать.
