Коллектив авторов, Мария Вячеславовна Соседко - 55-словники. Выпуск 8

Я сидел перед монитором и думал. Задание с виду простое, но одновременно сложное. Казалось бы, нонсенс, но нет. Я ещё раз перечитал текст, всё верно. Вопрос стоял в том, принимать или нет участие. Время ещё есть всё обмозговать. Мысли уже роились в голове о том, что можно отправить. Но почему же всего пятьдесят пять слов?

Целый месяц шатен наблюдал за ней. Ослепительно прекрасная, она завораживала. При её приближении внутри всё сжималось, цепенело. Стремительность, с которой мелькала кокетливая прелестница, не оставляла пространства для манёвра, но опыт подсказывал: нужно подождать… Похолодало. Другой инстинкт напомнил о себе, и шатен с досадой поспешил в путь, успев услышать, как ребята кричат вдогонку:

– Осень… Паучок полетел…

«Убил!» Он горделиво выпрямился, отчего его стройная фигура стала казаться ещё изящнее. Несколько месяцев упорного труда! Временами казалось, развязки не достичь. Возникали новые повороты, сменяли одна другую бесконечные полосы – до отупения. Но в следующий момент отточенность движений возвращалась… Наконец роман закончен, и потрёпанный карандаш, прежде с упоением вырисовывающий смерть персонажа, успокоился в нижнем ящике секретера.

«Петля-Накид-Петля. Успеть бы. Скоро осень, сырость. А ноги мёрзнут. Закончу носочки – и можно на покой. Буду знать, что не простудится. Господи, помоги».

Ш-шырк. Стамеска делает плавный изгиб в древесине. Ш-шырк. Замысловатый узор выводит мастер. Доделать бы подарок. Помоги, Господи!

Деревянная шкатулка и пара пуховых носков утром лежали на столе. Старики уснули, сомкнув сухонькие руки. Навсегда.

На измождённом лице солёные дорожки слёз перемешались с каплями пота. От следов борьбы остались несколько кроваво-красных звёздочек под глазами и ладони, до синяков продавленные ногтями. Позади боль, железными тисками сковавшая мышцы. Тело, испытывающее напряжение последние часы, расслабилось. Дыхание восстановилось. Ритм сердца бился в унисон. Губы растянулись в блаженной улыбке.

– Добро пожаловать в семью, доченька! Дождались!

Евгеша был нормальным мальчиком. Пока не нашёл книгу. Он читал тайком, понимая, что взрослые отнимут её тотчас, как увидят. В полной таинственности он проводил свои первые опыты. Ночами он находил уединение в заброшенных домах, подальше от посторонних глаз. Пока другие дети проводили беззаботное детство, Евгеша постигал тайны бытия. Родители узнали слишком поздно – Евгеша стал физиком.

Она смотрела на меня, как удав смотрит на мышь.

«Так и будешь молчать?» – прошипела она.

Я крепче стиснул зубы. Можешь пытать меня сколько угодно – я ничего не скажу.

«Послушай, мне самой это нравится не больше, чем тебе. Просто скажи, и покончим с этим».

Я продолжал молчать, и она наконец сдалась.

«Давай дневник, Сухомлинский. Опять двойка!»

При жизни меня называли Бич праведных и Чума из Миддлтарнума. Я сеял страх и смерть, не зная пощады. Я был ослеплён своей властью и потому не заметил предательства. Меня обезглавили на рассвете, но они не знали, с кем имели дело. Я очнулся. Пахло хлебом. Какая-то бабка назвала меня Колобком. Ну что же. Пришло время мстить.

Я не знал, почему это происходит. Сначала исчез один из гвардейцев сэра Родерика, затем ещё один, а затем ОНО пожрало и самого командира. Это всё походило на какой-то ночной кошмар: вместо тех, кого я знал, появлялись их мрачные копии. Дыхание смерти коснулось моей щеки. Скоро всё закончится. Здесь и сейчас. Я зажмурился.

«Шах и мат!»

Хомячиха имела отменный аппетит. Папа решил проверить затаившуюся в домике Лилу. Вскрикнул – домашние замерли от ужаса, переполошились, ринулись к клетке с успевшими навернуться слезами. Неужели неправильно ухаживали за новым питомцем и произошло непоправимое? Слёзы всё-таки выкатились из глаз. От умиления. Лилу лежала на дне домика с детёнышами. Пять полупрозрачных слепых телец прижимались к рыжей мамаше.

Лето. Деревенские разновозрастные компании. Шумные, свободные, влюбляющиеся. Скромница Лида покорила сердце местного Кольки. Извёлся, кружа около её дома, придумывая повод признаться.

Ранним утром на пороге возникла охапка ромашек, украшенная васильковыми огоньками. Яркими, как её глаза. И листок с выведенными дрожащей рукой словами: «Ты прекрасна. Тайный поклонник».

Бабуля перехватила послание и обмерла: «Наконец-то мой Ваня решился!»

– И вот я иду тихохонько. И вижу – притаился. Ну, от меня, поди, не уйдёшь! Затаил дыхание, снимаю с плеча…

– И кто это был?

– Да подожди! Плесни-ка лучше. И себе… Да закусывай! Вон, подцепи грибочек! Ну как?

– Хорошо!.. А что дальше? Кого добыл-то?

– А чем ты закусывал? Завтра и тебя с собой возьму, на лисичек-то поохотиться…

Она мрачно съела в обед две тарелки борща, три котлеты. А за чаем сжевала два пряника.

– Цыпочка, ты заболела? – спросил её муж.

– Если бы, – вздохнула жена.

– А что тогда?

– Да решила сесть на диету, отсюда стресс. А когда я нервничаю, много ем. Вот и буду теперь так мучиться.

И давясь слезами, она потянулась за тортом…

– Доктор, у меня бессонница!

– А что, мои таблетки не помогают?

– Да нет.

– А народный способ не пробовали?

– Это какой же?

– Овец считать. Считаете их, считаете – и засыпаете.

– А где я столько овец найду?

– Не проблема. Вот запишите адрес: Краснокумский район, хутор Степной, спросите там Рафика Нафигуллина. Это мой племянник. Ему как раз помощник чабана нужен.

– Открывай тетрадь, пиши.

– Что писать?

– Четвёртое сентября. Домашнее задание. Миша стал выводить цифру четыре.

– Словами! Это русский язык!

В тетради появилось: «четвёртое…»

– С большой буквы!

Миша уже в слезах стал писать: «Уетвёр…»

– В другую сторону хвостик!

В дверях появился старший брат Миши.

– Мам, а у бабушки день рождения завтра?

– Да, сынок, завтра – шестого сентября. О-ой…

– Аня, – позвала Мила старшую сестру, – мой снеговик загрустил, он заболел?

– Он тает.

– Тает? А почему раньше не таял?

– На улице было холодно, сейчас теплее.

– Значит, ему нужен холод!

Намного позднее Аня решила достать пирожные из холодильника, но на подносе лежал Милин снеговик!

– Снеговика нужно было спасти! – объяснила Мила. – А пирожные я съела, чтоб не пропали!

Лукич был мизантропом, а потому лепил на дверь своего ветхого домишки множество замков от всяких проходимцев. Как-то заявился к порогу сосед и давай голосить: «Луки-и-и-ич! Откро-о-ой! Я долг пришёл вернуть, помнишь, год назад занимал?» С энтузиазмом бросился Лукич отпирать, да, запутавшись в замках, в ярости дёрнул ручку, дверь обвалилась внутрь… Весь долг ушёл на примочки.