Про лог и про кое-что еще
Скажи мне, кто твой отец, и я скажу, чей ты сын.
Из пособия по уходу за генеалогическими деревьями
Задолго до многих памятных событий.
До того, как Сен Аесли предотвратил свой первый глобальный вооруженный конфликт.
До того, как Мергиона Пейджер разгадала свой первый ребус японского бога.
До того, как Порри Гаттер собрал из отцовских часов своего первого летающего скорпиона.
Давным-давно.
Много лет назад.
В прошлом веке.
Было 1 июня 1995 года. Серое британское утро неспешно переходило в серый британский день. Про такие дни обычно говорят: «ничто не предвещало». В данном случае это неверно – у магов всегда что-нибудь предвещает. Вот и сейчас потрепанный Рупор Судьбы на стене кухни в доме Аесли устало предвещал опасности, подстерегающие этим вечером Козерогов при нырянии в водоемы с неисследованным дном. Всем остальным знакам Рупор сулил незабываемые впечатления, для получения которых достаточно этим вечером оказаться вблизи водоемов с неисследованным дном.
Маленький Сен Аесли сидел за обеденным столом и увлеченно кидался манной кашей. Белые молочные плюхи одна за другой художественно выстраивались на потолке, образуя улучшенную модель Солнечной системы – большинство планет находилось не на своих местах, зато их было очень много.
Плюх! Плюх! Плюх!
Для катапультирования завтрака Сен использовал сразу шесть ложек, которые роились над тарелкой, как большие серебряные осы, и по очереди ныряли вниз.
Плюх! Плюх!
Грег и Минерва Аесли смотрели на сына.
Плюх!
– Может быть, сегодня не будем строги, – сказала Минерва. – Все-таки у Сена День Рождения.
Плюх!
– День Рождения – это подарки, – сказал Грег, – это торт со свечками. Это гости. Это познавательные игры. Это избавление от избытков энергии путем радостного барахтанья на старинном ковре. И, наконец, главная радость – уход гостей. Все это сегодня будет, и все это логично. Но почему в День Рождения допустимо кулинарное хулиганство? Я не вижу здесь логики. А ты, Сен?
Плюх!
– Сен?!
Ложки повисли в воздухе. Рупор Судьбы смолк, не завершив интересную мысль о недопустимости махинаций с Весами.
– Объясни, пожалуйста, Сен, что ты делаешь. И, главное, зачем ты это делаешь?
– Не знаю, – сказал Сен. Ложки плюхнулись в тарелку, вызвав небольшое кашетрясение.
– Надо знать. Ты уже большой. Тебе не два года, не три и не три с половиной. И в твоих действиях должна быть ло-ги-ка.
– Ло-ги?.. – повторил Сен. – Ло-га?
– Логика означает, что ты должен знать, что делаешь и зачем делаешь, – логика всегда была сильным местом Грега Аесли, недавно назначенного директором Департамента Затуманивания[1]. – У твоих действий должна быть веская причина, разумное объяснение. У заляпывания манной кашей потолка нет разумных объяснений. Это нелогично. А логично – есть манную кашу. Зачем? Чтобы поддержать силы растущего организма.
Сен взял ложку, ткнул в манную кашу, сунул в рот. Посмотрел на родителей.
Грег улыбнулся. Минерва вздохнула.
– Кха-кха, – сказал Рупор Судьбы. – Так я продолжу. У Близнецов сегодня произойдет событие, которое изменит всю их жизнь… – Рупор покосился на Сена. – Давайте про Рыб. На безрыбье им лучше не попадаться Раку…
Весь День Рождения Сен добросовестно исполнял обязанности именинника. Он радовался гостям (чтобы они остались довольны), говорил «спасибо» за подарки (чтобы в следующий раз принесли новые), играл с детьми гостей (чтобы в увлекательной форме развиваться и познавать мир). Только один раз он замешкался. Когда гости начали требовать задуть четыре свечки на торте, Сен поднял глаза на отца:
– Лога?
Грег Аесли кивнул. Сен четыре раза дунул.
А ночью к нему пришли логи. Гладкие, круглые и серьезные, они уселись на спинке кровати и уставились на Сена.
– Так, – сказала самая большая лога. – Надеюсь, ты знаешь, что сейчас делаешь?
Сен высунул нос из-под одеяла:
– Я… ле… лежу…
– Допустим, – качнулась Лога. – А ты знаешь, зачем ты лежишь?
– Чтобы… чтобы спал… сплю… спать!
– Логично, – сказала Лога и вдруг, как паук, полезла вверх по невидимой нити. – Надеюсь, ты нас…
Главная Лога исчезла в потолке.
– …не разочаруешь! – отчеканили остальные логи, спрыгнули со спинки кровати и ушли в пол.
Больше Сен Аесли никогда не кидался манной кашей.
А еще он больше никогда не ломал игрушек, не дрался подушками, не бегал с бессмысленными воплями по двору, не прыгал с раскрытым зонтиком со шкафа на диван. И вообще, он больше никогда не делал ничего, что могло разочаровать лог. Все его действия имели если не вескую причину, то хотя бы разумное объяснение.
Если крошка Сен не мог разобраться, что логично, а что нет, он приходил к отцу и спрашивал. Когда он немного подрос, то перестал спрашивать и начал консультироваться.
– Папа, – говорил он, – ты сказал, я должен делать «умозаключения». Но я не знаю, что это.
И Аесли-старший, который никогда не отказывал сыну в обоснованной просьбе, откладывал магазету с интересной статьей о промышленной добыче философского камня.
– Если чего-то не знаешь, лучше не спрашивать, а понять самостоятельно. Попробуй рассуждать логично, как я тебя учил.
– «Умозаключение», – отвечал Сен, старательно морща лоб (этому он научился на прошлом занятии), – образовано от слов «ум» и «заключение». Это, наверное, ум, который посадили в тюрьму?
– Логично, – улыбался папа, – и почти правильно. Когда ты делаешь умозаключение, то, наоборот, заключаешь мысли в свой ум.
– Как в тюрьму?
Папа морщил лоб и говорил:
– Скорее, как в казарму. Теперь понимаешь?
Сен кивал, а про себя думал:
«Казарма не подходит. Если "заключение" – значит тюрьма. Это логично».
Постепенно Аесли-младший научился делать умозаключения четко и аккуратно. При появлении новой мысли он внимательно осматривал ее со всех сторон, находил в ней логику и только после этого впускал в свой ум. Если логики не было видно, а мысль начинала буянить и скандалить, Сен прогонял ее прочь и начинал осматривать следующую мысль.
Грег Аесли сыном гордился. Минерва Аесли тоже гордилась, только иногда непонятно почему (нелогично!) вздыхала.
Строгие логи больше не приходили, и Сен Аесли о них забыл.
Точнее, думал, что забыл.
