За окошком пурга: воет, будто нечистая сила.
Замела, завалила мой дом аж по самую крышу.
Мне во двор выходить недосуг, я блинов замесила.
Вон, растёт на тарелке гора – жарких, солнечно-рыжих.
Позади Рождество, но ещё продолжаются святки,
И, всё реже и реже, заносит кого-нибудь в гости.
Озадачило небо совсем не январской повадкой:
Щедро сыплет на землю пушистые белые горсти.
Погадать, что ли, на жениха? Не всерьёз, а для смеху:
Вспыхнет в полночь свеча перед зеркалом в маленькой спальне…
Где-то валенки старые были, не жалко – с прорехой,
Их, с размаху, да через забор: в огород, в угол дальний…
Долетят – пусть соседи с утра головой покачают:
«У кого, мол, хватило ума? Нынче ж снегу – по пояс,
Жди теперь до весны». Да заварят душистого чаю,
Под Ваенгу с двенадцатой чашки совсем успокоясь.
Только пусть их покой и с утра ничего не встревожит:
Не пойду я ни свечки палить, ни разбрасывать обувь.
Мне блины бы допечь, да, тем более, милостью Божьей
Сколько лет не одна я снимаю с них первую пробу.
Вот сейчас со сметанкой отведаем – с пылу, да с жару,
А потом – к телевизору, клетчатый плед и – в обнимку.
Мне когда-то про нас говорили: «Не выйдет. Не пара».
Так и вышло: не пара. А целого две половинки.
…За окошком – пурга, у соседей обычные страсти.
Знать, хлебнули не чаю в честь пятницы перед обедом.
Разберутся к полночи! У каждого – разное счастье.
…А моё – на плече моём дремлет под клетчатым пледом…
