«Виноградную косточку в тёплую землю зарою,
И лозу поцелую и спелые гроздья сорву,
И друзей созову, на любовь своё сердце настрою,
А иначе зачем на земле этой вечной живу.»
(Булат Окуджава)
ОТ АВТОРА
Мне 75 лет. Из них 33 года я живу в Израиле. Всевышний, который, как следует из святого писания, находится здесь ближе, чем в других странах, наградил меня возможностью прожить три четверти жизненного срока, если полагать, что у него вековая протяжённость. «Гуглевое» пространство трактует возрастные градации следующим образом: пожилой возраст – 60-74 года, старческий – 75-89 лет, долгожитель – 90 лет и старше. Трудно предвидеть, стану ли я представителем третьей группы. Однако с позиций своего «трёхчетвертного интервала» могу утверждать, что после 75-лет мир открывается по-новому. Отпадает всё заурядное, незначительное и не заслуживающее интереса. Вступает в силу переоценка тех ценностей, которые раннее были для тебя значимы и весомы. Ты понимаешь, что уже не можешь, как раньше, покорить двуглавый Эльбрус, проехать за один день за рулём автомобиля 1000 километров по просторам США и Канады, как это было раньше, да, и что говорить, даже преодолеть «на своих двоих» до супермаркета или медицинского центра иногда не так просто. Однако окружающий мир стал высвечиваться совершенно другими гранями, главной особенностью которых являлось принятие окружающего Поднебесья таким, каким оно является в реальности. Другими словами, появилось объективное осознание мысленно и физически прочувствовать не прошлое и не будущее, а именно настоящий момент жизни. То самое состояние «здесь и сейчас», о котором уже несколько тысячелетий говорят восточные мудрецы.
В любом случае, только сейчас стало понятно, что основой функционирования в нашем бренном Бытие являются семья и друзья. В этом жизнеописании речь пойдёт о последних. Я безмерно горжусь тем, что их у меня – немало. Называть их можно по-разному: это товарищи и приятели, соратники и коллеги, единомышленники и сподвижники. Именно они и составляют моё жизненное богатство, состоящее из душевной состоятельности, здорового оптимизма, изрядного терпения и стремления к поиску, борьбе и победе.
С щемящей печалью и безысходной скорбью вынужден констатировать, что часть моих друзей уже поменяли место жительства, переселив свои души из нашего безумного земного простора в мир, который почему-то называют «иной». Поэтому, мои мемуары делятся на две части, первая из которых повествует о моих сподвижниках, которые уже покоятся на обетованных небесах, а вторая – о друзьях, проживающих вместе со мной в мире, который принято называть «реальным».
По правде говоря, я вовсе не собирался писать книгу о своих друзьях. Просто все мы живём в разных городах, несхожих странах и даже на разных материках. Тем не менее, кроме реального и потустороннего миров, сегодня существует виртуальное общение посредством Skype, WhatsApp и Facebook. Но никогда и не при каких обстоятельствах множество социальных сетей в Интернете не заменят живого общения и непосредственной коммуникации. Поэтому, почти каждый день, я мысленно, иллюзорно и воображаемо, общаюсь со многими своими друзьями. При этом всегда вспоминаю былое и прошлое с их перипетиями, изломами, борьбой, исканиями и находками, с одной стороны. А с другой, думаю о реалиях с их приобретениями, достижениями, триумфом и осознанием смысла своей жизни. Как прошлое, так и настоящее находятся в монолитной и неразрывной цепочке, звенья которой упираются в моё совместное многолетнее функционирование со своими друзьями. Всё обозначенное, в конечном итоге, преобразилось в эту книгу, которая и посвящается моим спутникам жизни.
Верным, достойным и преданным спутникам моей жизни, друзьям и товарищам посвящается.
«Я пью за здоровье не многих
Не многих, но,верных друзей,
Друзей, неуклончиво строгих
В соблазнах изменчивых дней.
Я пью за здоровье далёких,
Далёких, но, милых друзей,
Друзей, как и я одиноких
Средь чуждых сердцам их людей.
За здравие ближних, далёких,
Далёких, но сердцу родных
И в память друзей одиноких
Почивших в могилах немых.»
(Пётр Вяземский)
Ч А С Т Ь 1
Пухом им земля
По улице моей который год
Звучат шаги – мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
Той темноте за окнами угоден.
(Белла Ахмадулина)
Главы1. Анатолий Титаренко
1948 года рождения, украинец, заведующий отделом центрального универмага
Может показаться странным, но точно не знаю, когда ушёл из жизни мой школьный друг Толик. Когда в 1990 году я уехал из родного Львова в Израиль, как это зачастую бывает с людьми, которых разделяют границы между государствами, контакты между нами прекратилась. Оправданием тому служило нежелание общаться посредством писем, а мобильной связи, Интернета и социальных сетей ещё не существовало, да и, к тому же, телефона в квартире у Толика никогда не было. Наверное, не для кого не секрет, что наличие последнего было привилегией далеко не всех советских граждан. В этом ракурсе вспоминается, что моя тёща стояла во Львове в очереди на получение телефонного аппарата с 1952 по 1990 год, а получила его только в Израиле. При этом она испытала лёгкий шок, когда сотрудница телекоммуникационной компании огорчённо сообщила, что могут поставить телефон не сегодня, а только завтра.
Анатолий был выходцем из простой, можно сказать, рабочей и дружной семьи. Отец, дядя Миша, работал водителем грузовой машины, мать, тётя Лена, трудилась продавцом в универмаге, а старшая сестра Валентина – медсестрой в областной клинической больнице. В обиходе они общались между собой языком, который шутливо называли «русско-украёнским». Имелось в виду, что разговор происходил на смешном коктейле языках Пушкина и Шевченко. В той, не лишённой чувственной привлекательности, «ячейке общества» всегда царили мир, спокойствие и совершенно необычная атмосфера незапланированного праздника. В воскресные дни я часто приглашался к ним на обеденную трапезу, где дядя Миша наливал нам по стопке водки под названием «Московская». Главное, конечно, было не потребление недозволенного спиртного напитка, а в весёлом и комфортном антураже воскресного обеда.
Как ни странно, Толик в отличие от, всегда весёлого и радостного, отца и от общительной и контактной матери был невозмутимым, флегматичным, спокойным и в чём-то непрошибаемым парнем. Он даже получил, за свою непоколебимую сдержанность и олимпийское спокойствие, несколько пространную кличку – «Самый медленный поезд», созвучную названию, вышедшему в 1963 году на советские экраны, фильма. С другой стороны, наверное, не было более преданного и надёжного друга, чем Анатолий Михайлович Титаренко. Я, возможно, манерно и нарочито называю своего товарища по имени отчеству. Это только потому, что он являлся самым серьёзным и самым ответственным человеком из моего как ближнего, так и дальнего окружения.
