О чём вы, сударь? Сжальтесь, Бога ради —
Мы все в победу верили едино!
Корниловцам не побывать в Белграде
И Каппелевцам не видать Харбина.
Здесь самозванцы больше не жируют,
Декреты их собаками не лают.
Вот Ливенцы на Невском маршируют.
Вот Ижевцы по Нижнему гуляют.
Попутный ветер раздувает знамя.
Главкому генералы рапортуют,
Встречает их Москва колоколами,
Орудия на славу салютуют.
К чему сомненья, милый мой поручик?
Всё позади, оставьте ваши спеси,
По сторонам вы поглядите лучше,
Как радуются города и веси.
Нам нужен мир, святой и долгожданный,
Мы столько крови за него пролили!
Но верю я, что в пламени гражданской
Очистилась страна от всякой гнили.
Вот адмирал, верховный наш правитель,
Возводит в абсолют Закон и Веру,
Крест возвращая в древнюю обитель
И в «полный бант» солдату-кавалеру.
Крестьяне мирно трудятся на пашнях,
Мастеровые восполняют опыт
И казаки в заломленных фуражках
Поют в степях, им вторит конский топот.
Погоны гордо на плечах сияют
И воздаётся почесть русским флагам.
Нас сдержанно с победой поздравляют
Южанин-турок с северным варягом.
Куда им подеваться? Наши силы
С победой увеличились стократно.
И даже в Туркестане старожилы
Ведут аскеров в подданство обратно.
Так быть должно. Так было. Так и будет.
Мы заслужили верностью своею,
Чтоб честно и достойно жили люди
В российских рубежах – я в это верю.
А вы, дружище? Что случилось с вами?
Негоже добровольцу-ветерану
Страдать хандрой, в камин глядеть часами
И гладить незалеченную рану.
Вы вспомните – в Екатеринодаре
Каким-то чудом избежали плена
И над друзьями павшими рыдали,
В крови и грязи стоя по колено.
Как шли мы под Ростовом и Луганском
Плечом к плечу в атаки штыковые,
И пили самогон в маёнтке панском —
Усталые, весёлые, живые!
Вы вспомните – в Орле освобождённом
Отметили день вашего рожденья,
Когда желали тостом возбуждённым
России скорого освобожденья,
А на рассвете встали из окопов
И в полный рост «акацию» запели,
Три сотни вёрст безудержно протопав
До самой до московской цитадели.
Как нёс я на закорках ваше тело,
Истерзанное, смятое шрапнелью,
И слышал, как дыханье тихо тлело,
Как влага расползалась под шинелью,
Как сдёргивал я с головы фуражку,
Молясь о жизнь за други положившем,
Как открывал почти пустую фляжку,
По счастию увидев вас ожившим…
Поручик, чёрт возьми вас с потрохами!
Вы помните? Всё это было! было!
Дрожали комиссары перед вами.
Вся рота вас по-братски полюбила.
Вы в старшинстве с шестнадцатого года
И не гордились блеском эполета,
Но знак терновый Первого похода —
Вот славы наилучшая примета.
Вы, офицер, окончивший когда-то
С медалью Академию Художеств,
Как вы умели рисовать солдата —
Всех удивляла живость и похожесть.
Вам создавать батальные полотна!
Вам воспевать родимые широты!
Зачем же шторы вы закрыли плотно,
Смотреть в окно боитесь отчего-то?
Там, за окном, парады и гулянья,
Весёлый смех, и песни, и оркестры.
А вы в полубезумном состояньи
Твердите про чекистские аресты,
Вы говорите – не сдержать потопа,
Пролитой крови места не хватает,
Мол, красные дошли до Перекопа
И наша рота в арьергарде тает…
Да что за бредни? Право, что за ересь?
Послушайте, пускай излишне чёрство,
Но вам по дружбе высказать осмелюсь:
Все ваши речи – просто паникёрство!
Я вижу ваши странные картины
И ужасаюсь. Вот девятым валом
Река огня сметает все плотины
И море полыхает ярко-алым.
Вот светится печальными огнями
Далёкий берег на Эвксинском Понте
И в сумраке тяжёлыми тенями
Проходят корабли на горизонте.
Смотрите-ка! А вот вся наша рота,
И с нею я, немного удивлённый,
Ищу в тумане за бортом кого-то,
Держа в руках трехзвёздные погоны.
Мне не понять… Но – слово офицера,
Что не размыть потопу нашей дружбы.
Вот наш Закон, святая наша Вера!
Я загляну к вам завтра
после службы.
