Данная книга остросюжетной и социально значимой морской прозы известного в Крыму писателя, поэта и барда Василия Нестеренко издана при поддержке крымского предприятия ООО «Лаборатория красоты и здоровья «Пантика» (директор Кабанов М. Ю.), которое специализируется в основном на производстве косметики и биологически активных пищевых добавок преимущественно из морского сырья www.pantika.biz.
Василий Нестеренко
Книга прозы и немного стихов по теме
«Африканская тетрадь» 18+
или «По дороге в Париж»»
НОВОГОДНИЙ КОРТИК (рассказ-быль)
Мне не хочется плакаться об ушедшем детстве. Я всегда мечтал поскорее стать взрослым и ничуть не пожалел, сделав это. Заборы родительских запретов до сих пор отгораживают от прожектора памяти те лучшие минуты, которые хотелось бы вспомнить в деталях и с удовольствием.
Но я не намерен здесь обесценивать старания моих родителей, поскольку воспитывали они меня, не жалея своих жизненных ресурсов. Вот и на этот Новый Год сестричка Оля, которая старше меня на четыре года и учится в восьмом классе, сказала по секрету, что папа пригласил настоящего Деда Мороза со Снегурочкой.
Мама недавно купила новенькие пуанты для Олиных занятий в балетной студии и сестра, уложив их в объёмистый школьный ранец, умчалась на репетицию и математический кружок. Через минуту вдоль забора со стороны улицы уже мелькал её стройный силуэтик в лёгком сереньком пальто. Мы тогда жили в районе старого стеклотарного завода в частном доме, который приобрели наши родители на деньги, заработанные ими в Заполярье.
Керчь – историческая родина моего отца, агронома по образованию. В 1937 его, перспективного работника министерства как врага народа этапировали в заполярный Норильск. Но наш «английский шпион» и там придумал как принести пользу отечеству. На трубах отопления, что тянулись от медноникелевого комбината к посёлку по его инициативе были возведены теплицы, где цвели и пахли витамины субтропиков для всего советского заполярья. В пятьдесят шестом – после реабилитации и двух инфарктов, он оказался перед классической дилеммой: быть, или не быть? Поэтому, не дожидаясь пенсии по возрасту, отец решил продолжить заниматься любимым сельским хозяйством уже не во благо отечеству, а для себя лично. В частном секторе города Керчь, где он когда-то родился и провёл своё детство.
Зимой даже у хорошего огородника сад выглядит как беспорядочный набор голых прутьев. Прутья нашего сада были в каком-то особенном порядке: в них, как в хорошо подготовленной рыбацкой снасти, уже чувствовался грядущий «улов». А в небольшом подвале к Новому Году всегда хранился широкий ассортимент всяческих закаток и даже дубовый бочонок с молодым вином. Спиртное меня тогда ещё не интересовало, но, когда я подрос, то понял, что по этой части у моего отца просто нет в округе конкурентов. Сорок высокоурожайных кустов отборного винограда, как на выставке достижений сельского хозяйства, были обозначены табличками. На каждой табличке – уникальный сорт.
…Минувшей весной этого 1962 года мне исполнилось 10 лет. Мама напекла пирогов с клубничным и айвовым вареньем и предложила мне пригласить в гости своих близких приятелей: Колю Никифорова и Сашу Волненко. Были конфеты и лимонад. А перед этим – горячее блюдо с курицей и картошкой. Друзья дарили мне приключенческие книжки и дёргали за уши. Потом мы играли в настольный механический баскетбол, щёлкая приводами для подкидывания теннисного шарика. Я запросто попадал в корзину из любой лунки, куда закатывался шар и удивлял этим новичков, не искушённых в игре.
Секрет моего успеха заключался в том, что мы с сестрой провели немало батальных часов. Эту игру ей подарил отец, когда Оле исполнилось 13. С ней мы сражались на равных.
– Что бы ты хотел попросить у Деда Мороза в подарок? —Спросила меня мама за месяц до начала зимних каникул. – Кортик – последовал мгновенный ответ.
В кинотеатре «Пионер» мне на днях удалось посмотреть одноимённый кинофильм десятилетней давности. Впечатляющая лента тех времён. – Посмотрим, с какими оценками ты закончишь полугодие. Если хоть одна тройка в табеле будет – можешь и не надеяться на такой подарок. И вот наступил долгожданный момент. Ароматная ёлка красовалась в центре зала.
Дом полон гостей: к Ольге пришла подружка с младшим братом, а к родителям – Семья Маненковых в полном составе из трёх человек.
Моя совесть была чиста перед Дедом Морозом. В табеле ни одной тройки и даже появились две пятёрки: по математике и пению.
Я настолько рьяно взялся за учебники, что меня пришлось остепенять: вместо восьми строк из Пушкина, я выучил одним махом всё вступление к Евгению Онегину, просто обалдев от благородных созвучий.
Этот факт остался известен лишь мне, поскольку Раиса Ивановна, моя первая учительница, слушая как я восторженно тараторю «Мороз и солнце – день чудесный», грубо оборвалА меня уже на двадцатой строчке:
– Нестеренко, я сказала восемь строк выучить! Иди за парту!
С того момента и до конца школьных дней меня будет раздражать всё, что связано с поэзией… Однако, нет худа без добра. У сестры на книжной полке я обнаружил сборники Александра Грина и Куприна. Зурбаган и Листригоны стали моими средами виртуального обитания. И однажды я был удалён из класса за невыученное четверостишие Некрасова, т.к. по уши зачитался «Алыми парусами». Моя судьба моряка определялась в те далёкие дни непослушания.
Стоило вырваться из-под пресса первой училки, как я стал учиться не только лучше, но и с удовольствием. Видимо, в основу такого обращения со мной у этой молодой преподавательницы легла подстраховочная неприязнь к детям «врагов народа».
Однако, не будем о грустном. Ведь новогодняя ёлка как живое существо уже готова подпевать нашему хороводу, сияя всеми шарами и лампочками.
– В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…
– Что-то пуанты снегурочки уж больно мне знакомы. Я в матросском костюме, двигаясь по кругу, продолжаю анализировать.
– А у Деда Мороза глаза папины! А у снегурочки – пуанты Олины! – наконец, остановив хоровод, во всеуслышание заявляю я.
У меня трясутся губы и я теряю самоконтроль.
– Вася, но это же игра! – мой последний идол – Дед Мороз – утешая меня, рушит все мои мечты и надежды на волшебство в этом мире.
– Так я же только щёки накрасила, а ты меня лишь по пуантам узнал – улыбается сестричка. Ты что, до сих пор думаешь, что всё по-настоящему?
Ты уже большой мальчик.
– Ничего я не думаю! – Вы все здесь ненастоящие! – я изо всей силы вырываюсь из глумящегося над моей верой хоровода.
Туалет у нас не в доме, а за углом времянки, в огороде. Не включая свет уличного фонаря, прячусь в интимном помещении. Меня душат слёзы и я даю им волю – благо нет свидетелей.
