ОСНОВНОЕ ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО:
АФРИКАН ДОРМИДОНТОВИЧ ШАЛОВЛИВЫЙ – мужчинапреклонных лет, на заслуженном отдыхе (далее – РАССКАЗЧИК)
ЕГО ГОСТИ:
ЙОГАНН БАТИСТ ШТРАУС, отец(1804—1849) австрийский композитор, скрипач, дирижёр;
ФЕРЕНЦ ЛИСТ (1811—1886) – венгерский композитор, пианист-виртуоз, педагог, дирижёр;
ЖАК ОФФЕНБАХ (1819—1880) – французский композитор и музыкант, основоположник и наиболее яркий представитель французской оперетты;
ЙОГАНН ШТРАУС, сын(1825—1899) – австрийский композитор, дирижёр и скрипач, признанный «король вальса»;
КАРЛ ЦЕЛЛЕР (1842—1898) – австрийский композитор. Классик венской оперетты;
ФРАНЦ ЛЕГАР (1870—1948) австро-венгерский композитор и дирижёр. Венский театр «Ан дер вин»;
ИМРЕ КАЛЬМАН (1882—1953) – венгерский композитор, автор популярных оперетт;
ДЖЕРОМ КЁРН (1885—1945) – американский композитор. Создатель ряда популярных оперетт;
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ СТРЕЛЬНИКОВ (1888—1939) – русский советский композитор Дирижёр, музыкальный критик. Один из основоположников советской оперетты;
ПАУЛЬ АБРАХАМ (1892—1960) —венгерский композитор. Создатель популярных оперетт;
ИСААК ОСИПОВИЧ ДУНАЕВСКИЙ (1900—1955) – крупнейший советский российский композитор;
ЮРИЙ СЕРГЕЕВИЧ МИЛЮТИН (1903—1968) – советский российский композитор;
БОРИС АЛЕКСАНДРОВИЧ АЛЕКСАНДРОВ (1905—1994) – советский российский композитор. Хоровой дирижёр, хормейстер, педагог;
ТИХОН НИКОЛАЕВИЧ ХРЕННИКОВ (1913—2007) – советский российский композитор.
ОСТАЛЬНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ПУЛЬХЕРИЯ МАВРИКИЕВНА ШАЛОВЛИВАЯ – жена рассказчика;
АВТАНДИЛ МАРМЕЛАДОВ – сосед по даче, пенсионер, бывший работник интеллектуального труда, поэт-любитель;
РОЗАЛИЯ МАРМЕЛАДОВА – жена соседа по даче, домохозяйка.
ДЖАЗ-БЭНД «ЧАЙ ВПЯТЕРОМ»:
Ёжиков Ардалион – музыкальный центр
Ухватов Василий – соло гитара
Чубрыкин Савва – бас гитара
Филонов Ёкл – ударник
Крендельков Игорь – саксофон
АВАНСЦЕНА
1. Раздаётся звучание «Баркаролы» (июнь) Петра Ильича Чайковского:
https://www.youtube.com/watch?v=DWOq-7oO7n4 (минус)
На середину выходит РАССКАЗЧИК – Африкан Дормидонтович Шаловливый. Приступает к повествованию, обращаясь в зрительный зал под приглушённые звуки мелодии.
РАССКАЗЧИК
Хотите верьте, друзья, хотите – нет, а рассказать вам хочу об одном невероятном, удивительном случае, приключившемся со мной несколько лет назад. Хотя, впрочем, кто его знает. Может то был всего лишь только сон, игра воображения или плоды разыгравшейся фантазии, зародившейся где-то там, в закоулках памяти и подсознания. Не знаю…
Дело было где-то в июне месяце. Отдыхать мне пришлось в то время у себя на загородной летней даче. Так уж случилось, что дома я был предоставлен самому себе. Жена уехала погостить к внукам и оставила меня один на один со всем дачным хозяйством.
День клонился к вечеру. Покончив с работой на приусадебном участке, привёл себя в порядок. Поужинал. Поудобнее умостился в кресле-качалке перед телевизором. Под руки подвернулась какая-то газета. Мельком просмотрел её. Узнал, «сколько же, по теории вероятности, надобно совершить ходок подле своего дома, чтобы на твою голову упал кирпич». Или вот ещё: «куда исчезли мамонты», и что «…надо бдеть, вкушая!»
Пришёл к выводу: « Ой! Скучище-то какой! Хотя бы кто-нибудь не забыл удавиться!».
Уже вечерело. Смеркалось. Сначала как бы позвездивало. Затем стало вроде бы поветривать, а потом как задождит…
Чтобы чем-то занять себя, понизить, так сказать, степень своего дезанимо, приступил к просмотру телевизионных передач.
В это время на одном из телеканалов транслировался кинофильм «Дети капитана Гранта», на другом – оперетта Имре Кальмана «Принцесса чардаша».
Взял газету с программой телепередач на неделю, перелистал. Оказалось, что вся неделя была посвящена оперетте.
Просмотрев несколько отрывков из оперетт разных композиторов, понял, что засыпаю. Да и телевизор что-то забарахлил: на всех каналах «заснежил» экран. Образовался, если можно так сказать, единый, острый сюжет на «тупые темы». Пришлось выключить.
Глаза были на грани замыкания, и я, кажется, задремал. В этот момент, помнится, в голове моей пронеслась шальная мысль: а что было бы, если бы сошлись воедино, прямо вот тут, композиторы оперетт разных эпох? Вот интересно понаблюдать, что из того вышло бы…
Звучание «Баркаролы» прекращается. Медленно поднимается (расходится в стороны) сценический занавес…
Вечер. Летняя дача. Внутреннее помещение гостиной. На заднем плане, слева направо: диван, над которым на стене укреплены лосиные рога; настежь раскрытая входная дверь с видом на террасу и сад; окно с цветами в горшочках на подоконнике; самодельная скамейка под ним; торшер; телевизор на тумбочке; картина над ними; второе окно с цветами в горшочках на подоконнике; фортепиано со стульчиком с крутящимся сиденьем. Напротив телевизора кресло-качалка.
Рассказчик проходит на сцену. Не спеша усаживается в кресло-качалку лицом, в пол оборота, к зрителю. Слегка раскачивается в нём. Сидя в позе «мыслителя» со слегка прикрытыми глазами, неторопливо ведёт дальнейшее повествование.
РАССКАЗЧИК
Мысли мои беспричинно и хаотично проносились в угасающем сознании до тех пор, пока из состояния полузабытья я не был выведен каким-то непонятным шумом, доносившемся со двора. Шум этот походил больше на плеск волны морского прибоя…
Уму непостижимо, но вечер, непонятным образом, почему-то вдруг сменился на утреннее время суток. Ещё подумалось: неужели весь оставшийся вечер и всю ночь я так и просидел в кресле. Как-то странно всё это…
Через настежь раскрытую дверь, со стороны палисадника, доносится едва различимая, многоголосая мужская речь.
РАССКАЗЧИК
(продолжает)
Прислушавшись, сообразил, что это тихая, разговорная мужская речь, перемежающаяся всплесками восклицаний и непонятными приглушёнными спорами.
Будучи весьма озадаченным подобным обстоятельством…
Встаёт, подходит к перилам террасы, и в то же самое время продолжает рассказ, каждый раз обращаясь в сторону зрителя:
РАССКАЗЧИК
…вышел в распахнутую дверь к перилам террасы.
То, что пришлось увидеть, привело меня в крайнее замешательство. Ландшафт небольшой лужайки под вишнями оживляло скопление людей, о чём-то тихо переговаривавшихся и созерцавших окружающую их обстановку.
На лицах их царило выражение крайнего недоумения. Казалось, они с нескрываемым любопытством оглядывали всё то, что их окружало, и как-то странно пожимали плечами.
Всё это были мужчины разного возраста, неведомо откуда явившиеся. Помимо желания насчитал их четырнадцать человек. Как-то само собой, невольно, на ум пришло шаловливое выражение: «Когда больше одного, то это уже – толпа, а это чревато…»
