В Ново-Минске разило смертью.
Так было всегда, но для Рамсона Острослова этот город источал еще и зловоние власти, коррупции, убийств и стремления выжить, которое смешивалось с дурманящим благоуханием, что разъедало душу. И все осталось так же, не считая жуткой темноты и тихого снега, ложившегося на город.
Быстро и уверенно, Рамсон двигался по узким улицам города, который был прибежищем его детства. В прошлый раз он оказался здесь с Анастасией Михайловой во время празднования Первоснежа в особняке своего бывшего хозяина. С тех пор прошло чуть больше одной луны, но теперь город был практически неузнаваем.
За четыре недели Ново-Минск превратился в город-призрак, брошенный большинством своих жителей, пытавшихся сбежать от нового режима. Улицы, которые когда-то мерцали в свете факелов, заполненные разодетыми в драгоценности горожанами и шумными гуляками, теперь угнетали закрытыми ставнями магазинов и пустыми окнами. Места, где шайки преступников боролись за остатки еды, усеивали тела. Их накрыл снег, из-под которого виднелись лишь проблески одежды или торчащие ботинки, словно жуткие могильные знаки.
Подобное уже встречалось ему во время путешествия с Аной по разоренным городам. С тех пор как Морганья взошла на трон, бо́льшая часть севера Кирилии перешла под ее контроль. Из газетных обрывков и разорванных афиш, которые они находили в заброшенных деревнях, Рамсон и Ана узнали об имперской инквизиции, о развернувшейся охоте на тех, кто был как-то связан с торговлей аффинитами. Это движение во главе со слепо преданными императрице аффинитами стало играть значительную роль в режиме Морганьи.
Юг, однако, оставался свободным от усиливающейся хватки ее власти. Включая порт Голдвотер. По словам Аны, Красные плащи основали там свою базу, которая оставалась одним из последних убежищ как для аффинитов, так и для не-аффинитов. Именно туда Ана и направилась, чтобы начать освободительное движение, объединившись с Красными плащами.
И именно там Рамсон начал задумываться о том, что после того, как все это закончится, он мог бы снова побороться за какое-то подобие жизни для себя. Когда-то он был капитаном порта и под руководством своего бывшего хозяина Аларика Керлана построил город, где процветали торговля, преступность и подпольные группировки, но это место он мечтал когда-нибудь назвать своим домом.
Он не сказал Ане, куда конкретно собирается этим вечером, потому что это не было задание, конкретно касающееся ее – их – миссии. Рамсон почувствовал безмолвный зов этого места, как только ступил в Ново-Минск, призрачное притяжение связи, которую ему так до сих пор и не удалось разорвать.
Он пришел, чтобы лично выяснить, что случилось с Алариком Керланом и Орденом Ландыша. Чтобы раз и навсегда попрощаться со своим прошлым, превратившимся в руины, а затем отправиться в новый путь.
Его недавно заточенный мизерикорд резко перестал постукивать по бедру, стоило Рамсону завернуть за угол и замедлить шаг. Он осознал, как вдруг рад острому ножу на своем поясе.
Поместье Керлана, наполовину занесенное снегом, одиноко стояло посреди заснеженной улицы, его потрепанные золотые ворота были широко распахнуты. Исчезли ряды охранников в ливреях; исчезли лампы из алмазного стекла, отбрасывавшие ореолы света на пышные лужайки; потухли ярко освещенные окна, горящие в самые темные ночи.
Рамсон коснулся рукой, облаченной в кожаную перчатку, сломанных ворот и заколебался.
Даже сейчас вид поместья Керлана вызывал в нем водоворот эмоций. Он познал здесь боль – так много боли, выжженной на его плоти в форме клейма Ордена Ландыша. Он видел, как растет маленький Рамсон, движимый голодом и страхом, осознанием, что должен сделать все что угодно, чтобы выжить. И он познал вкус счастья, мимолетного, как вспышки цвета в серых небесах Империи, в кровавых сделках, которые заключал, и почестях, которые получил, заплатив жизнями других людей, когда поддерживал правление Аларика Керлана.
Сердце Рамсона бешено колотилось в горле, когда он торопливо поднимался по заснеженной тропинке. Добравшись до особняка, он увидел, что одна ручка гигантских двустворчатых дверей из красного дерева сломана; другая, кажется, была отрублена зазубренным лезвием. Дерево заскрипело, когда он толкнул дверь и вошел внутрь, особняк широко распахнул пасть, как темная, безмолвная ловушка.
Поместье Керлана выглядело так, словно его разграбили. С мраморных стен были сняты картины в золотых рамах, а вазы из лазурита исчезли вместе с другими предметами, которые Керлан считал экзотическими. Кто-то разбил стеклянный потолок, и одна из хрустальных люстр рухнула в центр банкетного зала, хаотично рассыпавшись сверкающими в лунном свете стеклышками. Снежные сугробы занесли коридоры, и дыхание Рамсона клубилось перед его лицом, пока он шел дальше.
Когда Рамсон завернул за угол, то чуть не споткнулся о мертвеца, и тут же насторожился.
Застывшее тело покрывал снег; виднелись только рукав и окоченевшая почерневшая рука. Рамсон опустился на колени возле трупа, сметая свежевыпавший снег, чтобы откопать левую руку мужчины. Как он и подозревал, на внутренней стороне запястья была нанесена татуировка в виде ландыша.
Он был членом Ордена.
Вместо того чтобы испытать страх, горе или даже жалость, Рамсон с холодным любопытством осмотрел замерзшую руку. Равномерно почерневшая кожа указывала на внутреннее кровотечение. А на предплечье вздулась плоть – свидетельство высыпания.
Его отравили.
Рамсон стряхнул снег, открывая лицо мертвеца.
Оно было искривлено от боли, покрыто синяками отвратительного пурпурного цвета и со временем сжалось, но прекрасно сохранилось благодаря холоду. Рамсон изучал лицо еще несколько секунд, пока не решил, что этого человека он не знал. Это был труп рядового бойца, ничтожества, оставленного гнить, когда зима унесет свои снега.
И хотя их хозяина не было поблизости, его голос разносился над Рамсоном призрачным эхом.
Полагаю, ты умрешь безвестной и ничтожной смертью, а твое тело сгниет в сточных водах Дамбы.
Рамсон резко поднялся на ноги, и шепот рассеялся, когда до него донесся какой-то звук.
Одним движением он выхватил клинок, взмахнул рукой и развернулся.
Испуганный крик – его лезвие коснулось нежной плоти плоти незащищенного горла и… длинных, волнистых волос.
Рамсон сжал в кулаке волосы и потянул незваного гостя под лунный свет. Его опасения сменились удивлением.
