Пе́кло. Пот течет ручьем и заливает обзор поля боя. Едва слышу раненного напарника. Он орет. Орет так, что должен перекрывать своим криком всё. Я не слышу. Меня контузило. Парень не прикрыл тыл. Наш отряд пал в храбром бою, оставив судьбы зловещему року, который подступал с окружающими со всех сторон террористами. В наших руках не было уже ничего, кроме тяжелого груза ответственности.
Я вижу окровавленное тело своего товарища на земле. Оно бьется в агонии, глаза распахнуты широко-широко. Дергается в такт выстрелам. Над ним поднимается густой вихрь утекающего песка разочарования, и уносится куда-то вдаль вместе с рассудком моего оцепеневшего чрева. Затаив дыхание, я стреляю из «Пустынного орла»1 и кричу расчленяющим воплем подбитой гарпии, пока в мой висок не попадает пуля снайперской винтовки. Конец песне, затемнение.
Эхом прозвучал финал, а после нескольких секунд я вновь увидела всех своих товарищей целехонькими, бурно обсуждающих план действий:
– Вы идете втроем на позицию «А», мы занимаем «Б» и держим, ребята, держим до последнего! И не пушим! Go, go, go!2, – инструктировал капитан, звание которого было гораздо выше моего. На такой войне он проводит всю свою жизнь и учит таких как я – сильверов3 – новобранцев, желающих пополнить ряды известных бойцов и добиться самой высокой награды.
– Я бился в таких местах, что вам и не снились! В одиночку не дал взорваться АЭС в «Чернобыле»; крушил террористов на «Италии», «Мексике», неподалеку от пирамид; спасал заложников из офисов и сгорал в самом пекле «Инферно»!
– А я только на «песках» играю, – в один голос заявили мы с напарником.
– Сильверы. Раки. Нубы4. Что еще могу сказать? Учитесь, салаги, пока батька жив.
– Алёна или как тебя там… Прими заявку в «друзья». Для девочки ты неплохо играешь, позови, когда в следующий раз пойдешь, – сказал, имя которого я выяснила чуть позже, Толян, и поспешил собираться на футбол.
Интересно общаться с человеком, которого ты ни разу в жизни не видел и которого, возможно, никогда не увидишь. Ты можешь говорить обо всем на свете и знать, что твой виртуальный друг не выдаст твои секреты, потому что рассказывать незачем, некому и находится за две тысячи километров от тебя. Разумеется, минусы есть всегда. Когда жалуешься на абсолютно все, то теряется коннект от перегрузки информации и находить ниточки тем для разговоров становится тяжело – наступает период лагов и деградации, на протяжении которого ты сильно тормозишь и выдаешь ошибки, поступающие прямо из жесткого диска. Затем приходишь к выводу, что твой собеседник заражен тем же вирусом, что и ты, и его срочно нужно удалять из базы данных – что я и сделала через месяц интенсивной коммуникации.
Стояли холодные, влажные вечера последнего учебного года моей школьной жизни, от которой не терпелось поскорее избавиться. Уход из дома ранним утром сопровождался угнетающей темнотой, текущей из носа слизью и ежедневными ударами головы о гранит науки; вечер – тем же мраком и обессиленностью моего переполненного сосуда, который еле мог дотащить себя до теплого пола прихожей. Там я вытягивала конечности в разные стороны, одновременно снимая с себя терновый венец учебы и одежды, и вытаскивала острые гвозди знаний, отправляя душу в свободный полет – наступали воскресения.
В дни свободы я чувствовала теплый Dust, от песков которого моя пятая точка горела адским пламенем, а мои напарники не упускали возможности подсыпать немного пороху в огонь, с обещанием подарка за хорошую игру в виде огнетушителя. А еще говорят, что УЧЕНЬЕ – свет…
