Джули Абэ - Алиана, спасительница драконов

Не мечтать же об утомленном жизнью пограничном городишке Нарасино? Там только и есть что торгующая всякой всячиной лавка, трактир да пустая, никому не нужная школа. Нарасино и городом-то трудно назвать. Просто кусочек засушливых южных земель вблизи пропасти – так близко, как осмелились поселиться торговцы.

– Смотри, куда идешь! – рявкнул косматый старик, вырвав Алиану из грез о других дорогах.

– Простите, почтенный. – Девочка торопливо поклонилась.

Она не поднимала головы, пока крикун не остыл. Мачеха наверняка взбесится, если Алиана разозлит будущего клиента.

Алиана шмыгнула в обход этого злюки и его приятелей – собравшейся перед лавкой шумной компании старателей с туго набитыми припасом холщовыми мешками. Что мужчины, что женщины – все одинаково благоухали приправами к жидкой тюре, одновременно приторной и горькой. Верный знак, что прошлую ночь они провели в гостинице ее мачехи. Алиана проглотила подступивший к горлу ком: ее всегда мутило от одного запаха сальных котлов, которые приходилось отскребать поздней ночью.

Только такие склочные путники и захаживали в Нарасино – лишь они отваживались спускаться в пропасть и рубить камень в надежде найти золотую прожилку или блестящий самоцвет. В некотором смысле они тоже были мечтателями: возвращались всегда беднее, чем были, чумазые, с пустыми руками. Последний крупный самородок обнаружили пять лет назад, а с тех пор пропасть совсем оскудела. Девочка не без зависти покосилась на них через плечо; пусть старатели не найдут богатств, зато вернутся потом в родные селения, подальше от этих обделенных чарами земель.

Перед шаткой палаткой трактира Алиана задержалась. Полуденный свет бил в окна, освещая наспех подкреплявшихся перед спуском в пропасть едоков.

Хозяин, тощий, как шнурок, на котором держался его грязный фартук, словно почувствовав ее взгляд, вскинул голову, и Алиана поспешила нырнуть в переулок. Непомерные цены мастера Лео были ей не по карману; ее в трактир не зазывали. Хуже того, хозяин обожал совать нос куда не надо, а если мачеха узнает, что она хоть на секундочку дала себе передышку…

Девочка с дрожью вспомнила тяжелый лиловый гроссбух.

За трактиром начиналась высохшая пустошь с грудами почти нетронутых объедков. Мастер Лео, как и мачеха, был не из лучших поваров, хоть и воображал, что его кушанья достойны королевы. Алиана фыркнула. Королева Нацуми к его снеди не притронулась бы, даже если добралась бы до такой глухой деревушки.

– Эй, Алиана!

Она с улыбкой задрала голову:

– Исао!

– Скорей! – весело крикнул с крыши ее лучший – и единственный – друг.

Его почти не видно было за карнизом, но Алиана легко представила, как он растянулся, подложив ладони под голову; темные волосы, загорелая, немногим светлее, чем у нее, кожа, только без веснушек, усыпавших ее нос и щеки. Исао был ровесником Алианы – ему было одиннадцать лет, а ровным и легким нравом он напоминал спокойно текущий ручей. Вода в нем кажется неподвижной, а течение в глубине полно силы и жизни; таким всегда был Исао, стряпал ли обед или присматривал за братишкой Хироши. Алиане казалось, они родились друзьями, хотя своего рождения она не помнила. А старалась вспомнить, ведь тогда вспомнила бы и маму, умершую через несколько часов после ее рождения. И отца, взявшего второй женой счетоводшу из городской лавки и погибшего, когда Алиане только-только исполнилось шесть: он разбился, отправившись в пропасть за золотом.

Кроме закаленных путешественников, которым по силам была погоня за мечтой, в городке имелась горстка жителей, застрявших здесь навсегда. Исао, как и она, застрял. Он служил в трактире и немножко подрабатывал, доставляя записки в пропасть. Этого хватало ему и младшему брату на крышу над головой, но мечтал он стать пекарем, создавать торты до неба высотой и воздушные, соблазнительно маслянистые рогалики.

Алиана взобралась по боковой стене трактира, цепляясь за вырезанные Исао пазы. Он и правда лежал, растянувшись на солнцепеке, и Алиана плюхнулась рядом, подобрав короткую, до колена, юбчонку, чтобы не порвать о грубую глиняную черепицу. Изорвешь одежду – мачеха добавит счет к долгу, хотя обноски ее дочери и медяка не стоят.