– Альпийская завирушка… что это за птица такая? – тряхнув копной кудряшек, спросила Черри.
– Похожа на обычного воробья, но гораздо ярче и больше размером, – ответила Анна, поправив ремень фотокамеры с мощной оптикой для дальней съемки.
– И в чём она такая особенная, что ты так её ищешь? – Не отставала Черри…
– Она водиться только здесь… эндемик.
Анна уже жалела, что покинула отель далеко после обеда, ещё и девочек с собой потащила.
Бледное февральское солнце неотвратимо катилось вниз, за белоснежные горные хребты, на запад, чтобы взойти и открыть новый день в Америке. Сказочный пейзаж обступал со всех сторон, но на душе отчего-то было тревожно. Оставалось минут сорок, чтобы успеть под кров уютного альпийского шале, до момента, когда с гор поползёт густая серая тень… По словам сестры, птицу видели возле этого, первого перевала…
– А он не ошибся, он точно здесь видел?
– Фотограф? Он уверял, что видел целую стайку птиц после первого горного гребня, там, дальше по тропинке вверх, через лес…
Эмма, младшая сестра Анны, чувствовала свою вину и очень хотела найти эту треклятущую птицу, за фотографию которой, Анне могли заплатить пару фунтов в журнале о природе. А за несколько хороших снимков, пожалуй, и принять внештатным сотрудником. Сестра наснимала целую тучу охренительных видов заснеженных гор и горнолыжных трасс, и вполне могла их продать в туристические журналы. Тогда может, и поездка окупиться… Анна такая зануда, что касается финансов. А ведь нет никакой необходимости экономить…
– Может, в другой стороне? – Черри хотелось обратно в отель, она уже жалела, что увязалась за этими сумасшедшими англичанками, готовыми пройти на лыжах пять или даже десять километров, чтобы сфотографировать какого-то воробья.
И только Вера не задавала вопросов и не мучилась сомнениями, она просто следовала за Анной, куда бы та не направилась. Неодобрительно взглянув на Черри, она взмахнула лыжными палками:
– Вперед!
Они обогнули гряду и двинулись вверх по лесистому склону. Подъем был довольно крутой, но никто не отставал – юные натренированные тела радовались физической нагрузке после целого дня ленивого лежания в постелях…
Внезапно Вера, которая шла впереди остановилась и подняла руку:
– Тише! Слышите!
Девушки услышали трель, похожую на пение жаворонка и одновременно на чирикание воробья из елового бора справа и сверху. Стараясь, двигаться как можно тише они проехали ещё метров двадцать и остановились. Анна вскинула фотоаппарат, посмотрела в видоискатель и прошептала:
– Вижу… Стойте здесь, а я постараюсь подобраться поближе.
Анна хотела сфотографировать птицу, сидящую на валуне, сразу за узким еловым бором. Солнце ещё не ушло, и снимок должен был получиться суперским. Кофейно-оранжевое оперение, слегка подсвеченное розоватым светом, отлично смотрелось на фоне зеленовато-серого камня. Она придвинулась ближе и щелкнула затвором. Птица посмотрела в её сторону, но не улетела. Зимой птахи ищут пропитание у помоек гостиниц и горнолыжных баз и привыкают к людям. Анна сделала ещё пару снимков. Птица перепорхнула дальше, и уселась на небольшую кочку, торчащую из снега. Неподалёку, на такой же кочке, повыше, сидела ещё одна красавица… Боясь, что шум, создаваемый идущими за ней лыжницами, спугнет птиц, она быстро сделала пару снимков с большого расстояния и свернула с накатанной лыжни в лес. Щебет и переливы превращались почти в гомон, птицы пели гимн уходящему солнцу и наступающей весне. Сердце Анны билось всё сильнее от охватившей её радости: она привезёт в Лондон целую серию замечательных снимков! Надо только двигаться как можно осторожнее… Словно лиса на охоте…
Внезапно благостную симфонию леса диссонансом разрезал женский визг. Птичий гомон смолк. Анна была уверена, что это Черри, потому что ни её сестра, ни Вера так визжать не могли… Она обернулась и попыталась быстро развернуться, но в глубоком снегу, на лыжах, между деревьев, это было не так легко… Крик повторился, теперь она была уверена, что кричала Эмма, её сестра. Быстро отстегнув лыжи от ботинок, она бросилась обратно на тропинку. Мимо неё пролетели красная и желтая куртки, Эмма и Черри орудовали палками, делая гигантские шаги. Посмотрев налево, Анна оцепенела от неправдоподобного зрелища: Вера лежала в снегу, а над нею стояло черное чудище с ветвистыми рогами, косматое, шишкастое, в жутких шипах, и размахивало толстой веткой, пытаясь попасть Вере по голове…
– Анна… беги! – крикнула Вера. Анна на секунду послушалась подругу, бросившись вслед за сестрой и пухленькой мулаткой, но почти сразу развернулась и направилась прямо на чудище…
Номер не определился, но он узнал бы голос Макса Мейси из тысячи других:
– Мне нужна твоя помощь, Алекс, – прохрипел старый друг в трубку.
Старина Макс… Алекс сразу представил круглую седеющую голову режиссера с неизменным карандашом за ухом, как всегда во время работы над фильмом. Даже аромат свежего, но терпкого одеколона пронесся перед носом отчетливым воспоминанием.
– Что случилось?
– Скажи сразу, ты свободен?
– Мучаю сценарий пятый месяц – устал уже.
– Приезжай ко мне… Отдохнешь…
– Где ты сейчас?
– Я на горнолыжном курорте Бад-Миттендорф… Это Австрия, Штирия…
– Далековато от Лондона…
– Да. Может, помнишь, тут лет пятнадцать-шестнадцать назад случилось громкое дело… Четыре девушки ушли на лыжах в горы, а вернулась только одна, но обезумевшая… Всё твердила «Войлы, войлы…». И только через неделю нашли три изуродованных трупа этих туристок…
– Лет шестнадцать назад меня больше интересовали вечеринки и красивые задницы, чем криминальная хроника…
– Ты мне нужен, кобелина, приезжай…
Поговорив десять минут, они спешно распрощались, потому что Макса позвали неотложные дела кинопроизводства: приехал грузовик с арендованным оборудованием.
Алекс считал, что всей теперешней жизнью: домом, любимой работой, возможностью по году сидеть над одним сценарием, он на девяносто пять процентов обязан Максу. Это он разглядел нечто «нетривиально-нецивилизованное» в парне с каким-то «абсолютно русским», что сразу дал ему настоящую роль, ввел в мир, закрытый для многих. Конечно, для фильма по мотивам пьес Шекспира, нужен был именно такой как он, высоченный, с узким, как у Икара, туловищем, длинными тонкими руками, которые, казалось, ещё миг, и готовы развернуться крыльями и взмыть ввысь, не считаясь ни с какими законами физики…
– Физику тогда не изобрели, сила тяготения никого не беспокоила, и человек думал, что нужны только крылья, чтобы взлететь, – объяснял он ошалевшему от счастья Алексу, когда тот впервые пришёл на съемочную площадку.
