Владимир Торин - Амальгама

© Торин В. А., 2015

© ООО «Издательство «Вече». 2015

Зимой в Венеции значительно теплее, чем в Москве. Иногда порывы холодного ветра вдруг нападают на город со стороны моря, раскачивают гондолы, пришвартованные у Дворца дожей, по инерции пролетают лабиринты каналов, чтобы окончательно потерять силу, врезавшись в блестящие витрины сотен маленьких сувенирных магазинчиков. Туристы на эти порывы ветра внимания не обращают, глазеют себе по сторонам и снимают на мобильные телефоны достопримечательности. В светящихся экранах мелькают мосты, каналы, роскошные соборы и смуглые гондольеры с юркими оливковыми глазами. Телефонное приложение размещает в строгом шахматном порядке парад маленьких оцифрованных квадратиков. Потом, утомленные, туристы плюхаются на неудобные пластмассовые стулья многочисленных кофеен на площади Сан-Марко и сосредоточенно выставляют эти квадратики-фотографии в Twitter или Facebook. Другие, презрев социальные сети и тоже устроившись на прекрасной площади, тоже достают мобильные телефоны, но только для того, чтобы обзвонить родных и друзей и восторженно рассказать об увиденном. Именно в этот момент туристы становятся легкой добычей шустрых официантов, похожих в своих белых пиджаках с золотыми пуговицами на романтичных морских капитанов. Романтичные морские капитаны заставляют туристов купить чашечку кофе стоимостью двадцать евро. Некоторые охотники за красивыми снимками и любители неспешных телефонных разговоров с родней мужественно соглашаются и тогда уже сидят на прекрасной площади долго-долго, а некоторые, в целях экономии, делают вид, что кофе, собственно, им не очень-то и хочется. Те, вторые, быстро исчезают, ныряя в одну из узеньких улочек древнего города, чтобы через сорок минут опять вынырнуть на Сан-Марко, но уже с противоположной стороны – город устроен так, что любой турист окажется на этой площади еще не один раз.

Сергей попался на двадцатиевровый кофе и теперь сидел, как и положено, долго-долго, с интересом рассматривая ритуальную погоню венецианских официантов за туристами. Официантская задача была и проста, и сложна одновременно: показав полнейшее радушие, тем не менее не дать человеку возможности присесть, если он не заказал хоть что-нибудь в их кофейне. Официанты были вежливы, но настойчивы, туристы – благожелательны, но скупы.

В Москве третий день шел снег, уровень пробок оценивался в 10 баллов, а на первой странице Яндекса стояла красноречивая надпись: «Город стоит». Друг Сергея Иван уже третий час пытался пробраться на своем «логане» по безнадежным московским пробкам из центра в Марьино и сейчас слал Сергею в связи с этим грустные смайлики. Сергей в ответ, не без злорадства, отправил другу фотографию, снятую только что: кусок своего лица с довольной ухмылкой, купола собора Сан-Марко и яркое, не по-московски синее небо.

Вообще, история с этой поездкой сложилась на удивление удачно. Сергей Анциферов, а именно так зовут нашего героя, к своим тридцати трем годам, конечно, кое-где уже бывал за границей, но тут просто, ну очень повезло. Шеф долго готовился к какому-то выступлению на венецианской конференции, а Сергей рисовал ему презентацию и даже распечатал небольшой буклет, графики которого красноречиво свидетельствовали о бешеном развитии родной конторы. Но потом что-то там изменилось, и шеф попросил свою секретаршу Алену, девушку настолько красивую, насколько и фантастически глупую, все отменить, а билеты сдать. Алена долго созванивалась с многочисленными посредниками, которые организовывали шефу эту самую венецианскую конференцию, что-то ворковала несколько дней в трубку, выторговывая какие-то скидки, которые должны были покрыть какие-то неустойки этих самых посредников, пока наконец мимо не случился Сергей и не предложил Алене решить вопрос кардинально:

– Алена, чего ты паришься третий день? Скажи ему, что отменить ничего нельзя. Международный скандал может быть. Мол, заплатили уже и за билеты, и за гостиницу и вернуть ничего не возможно.

Алена удивленно помахала на Анциферова своими ресницами, но в итоге так и сделала. А дальше получилось совсем неожиданно. Шеф недолго думая распорядился:

– Ну, раз уже все оплачено и все равно уже ничего изменить нельзя, пусть тогда вон Серега туда съездит. Буклеты раздаст с моими визитками да флешки с этой презентацией долбаной.

И вот сидит Серега на прекрасной площади Сан-Марко, пьет кофе за двадцать евро, в ста метрах отсюда его ждет пусть и не роскошный, но вполне себе замечательный номер в гостинице «Сан Галло», а в его телефоне – уже полный набор красочных квадратиков, свидетельствующих о том, что командировка больше похожа на отпуск и время проходит как нельзя лучше. А в Москве идет снег, люди сходят с ума перед Новым годом и сметают с полок многочисленных ашанов все, что только можно оттуда смести, а здесь все улыбаются и ощущение какого-то постоянного праздника перманентно разлито в воздухе.

Внимание Сергея привлек необычного вида человек. Маленький, сгорбленный старик в черном плаще и какой-то неестественно высокой шапке, похожей на черный колпак, очень медленно брел в сторону Дворца дожей и, наверное, был единственным на площади, кто смотрел не по сторонам, а себе под ноги. Он единственный не улыбался, кустистые лохматые брови были насуплены, а крупный бугристый нос, казалось, прирос к шевелящимся губам.

Сергей очень хорошо запомнил этого человека. Они сегодня уже виделись, и произошло это на втором этаже галереи Дворца дожей, прямо около «Львиной пасти».

«Львиной пастью» (Bocca di Leone) называли в средневековой Венеции этот барельеф: ужасное мужское лицо с повязкой на лбу и полураскрытым ртом. В рот скульптуры венецианцы складывали доносы, которые тут же, благодаря хитрым механизмам, попадали в таинственную комнату, где заседал зловещий Совет Десяти, решавший судьбы людей, даже целых городов и стран в считаные минуты. Если заглянуть в открытый рот скульптуры, можно было увидеть, что отверстие, проделанное там, гораздо глубже, чем можно было подумать изначально, а при достаточном воображении исследователя на него оттуда должно было пахнуть горелым запахом факелов и вековым смрадом темных казематов, во мраке которых бесследно исчезли многие достойные люди. «Denontie secrete contro chi occultera gratie et officil o colludera per nasconder la vera renditta d essi», – грозно гласила надпись под барельефом: «Тайные обвинения против любого, кто скрывает милости или услуги или тайно сговорился, чтобы утаить истинный доход от них». И люди поставляли сюда доносы исправно: кто – из зависти, кто – из трусости, кто – потому, что свято верил, что именно так и надо делать. Сергей фотографировал это жуткое лицо с открытым ртом и думал, что позорной истории, когда все граждане государства аккуратно строчат друг на друга доносы, суждено повторяться еще не единожды, в том числе и в его родной стране.