Союз с волшебным государством
Договор с неземной огненной печатью лежал у него на столе. Невиданная честь! Печать самого короля эльфов Дагды, но граф Ангус медлил.
– Заключить союз с ними, значит погубить всех нас, – шептал его приближенный по имени Теобальд. – Мы, люди, и волшебный народ, всегда были врагами. Ничего нельзя изменить одним договором. Ведь волшебные существа хитры. Они просто обманут нас, усыпят нашу бдительность.
– Но печать из огня для них священна, – граф впервые не прислушался к советам Теобальда. – Видишь, она до сих пор пылает и жжет нам пальцы, хоть стоит на бумаге. Но при этом сама бумага не горит! Разве не чудо! Даже они не смогут ее сломать, раз поставили на договоре, значит, он не будет нарушен. Печать самого Дагды!
Он благоговейно коснулся ее пальцами. Волшебный огонь печати пылал, но больше не обжигал. От него лишь слегка кололо пальцы, и по коже разбегались красивые цветные искры.
– Завтра я женюсь. Мне нужен мир, нужна гарантия, что на нас больше не нападут. По крайней мере, со стороны волшебного народа – того врага, которого не одолеть земным оружием. С обычными врагами мы можем справиться, но не с волшебными. Лучше заключить мир.
– Перемирие, – веско поправил советник графа, всегда носивший черное в знак траура по погибшей родне и похищенной невесте, которая, вероятно, давно уже мертва или заколдована. Граф мог его понять. Горе Теобальда было велико. Тем более он не хотел, чтобы нечто подобное повторилось и с Амарантой. Она уже ехала сюда, чтобы стать его женой. Ее свита незначительна. Но даже если б она была большой, эльфы легко могут напасть из леса, из степей, из вод, из гор, даже из холмов, не говоря уже о воздухе и небесах – они ведь живут повсюду. Не договориться с ними это значит стать жертвой. Сам он рыцарь и погибнет с достоинством, если придется сражаться. Главное, что б его не заколдовали. Ведь гибель от колдовства мучительна и ужасна. Владения Ангуса страдали от нападок волшебного народа еще с незапамятных времен. Сверхъестественные враги наступали внезапно, никого заранее не предупреждая о своем вторжении, что сильно отличало их от человеческих войск, которые вначале объявляют войну, а уж потом приводят войска. Жаль, что феи и эльфы жили исключительно по своим правилам. Если у них вообще были хоть какие-то правила. Их народ был разновидным, разномастным и необычайно сильным. То на графские поля прискакивали орды лепрехунов, вытаптывая и выжигая посевы, то феи обдували деревни сонной пыльцой, от которой у крестьян даже после пробуждение выступала необычная сыпь, и повреждались умы. Люди, пострадавшие от чар фей, потом всю жизнь ходили, как сонные мухи и болезненно реагировали на свет луны. А от лучников-эльфов вообще спасения не было. Они всегда брали, что хотели, оставляя после себя покрытые ядовитыми чарами луга и озера, да еще пепелища. На правах сильных волшебные существа творили все, что хотели. И управы на них не находилось. От их нападок страдали еще дед и прадеды Ангуса. А его отца они вообще свели на тот свет. Никто не смог спасти покойного графа от какого-то шутника-эльфа, который пришел в лунную ночь и затеял с ним игру в кости не на жизнь, а на смерть из-за какой-то кокетливой лунной феи. Естественно человек в волшебную игру проиграл и изнемог от неизлечимой болезни в считанные дни. Ведь ставкой в игре была не больше ни меньше, чем жизнь. У любого, кто поиграл в кости с эльфами, потом путались мысли, и кровь сочилась из-под ногтей. Волшебные существа приходили, играя и шутя, а люди потом погибали. Сверхъестественные болезни, посеянные их чарами, косили подданных графа, будто урожай. Сам Ангус терпел бы это годами. Но Амаранте он хотел обеспечить безопасность. Если б не его прекрасная белокурая невеста, он бы не задумался о безопасности всех окрестных сел и деревень, не говоря уже о безопасности всего мира. Старая знахарка, которую в округе считали еще и провидицей, как-то предрекла, что едва волшебный народец, играючи, обрушит все графство, то король эльфов и королева фей объединятся и пойдут войной на весь мир.
Сам Ангус не был знаком ни с королем Дагдой, ни с его подругой повелительницей фей, о которой, между прочим, ходили довольно зловещие слухи. Но бродячий эльф, случайно встреченный на перекрестке, объяснил ему, что любая белая птица, выпущенная прямо на закате, долетит с посланием до самого Дагды.
– В закат врата в наш мир открываются, – оскалившись, пояснил он графу и весьма нелюбезно обжег его своим рукопожатием. Этот эльф сам по цвету напоминал закат, потому что его кожа была оранжевой, как огонь. Он мог соврать, ведь эльфы по природе лживы. Тем не менее, граф послушал его и отправил послание таким необычным образом. Почтовый голубь, выпущенный в закат, очевидно, достиг цели. Ведь ответ пришел. Ангусу польстило, что король эльфов среагировал так быстро и даже предложил свою дружбу. Он не видел в этом никакой хитрости.
– Я уважаю твой совет, но сейчас разумнее поступить так, – он глянул на искалеченную руку, которую Теобальд прятал под перчаткой – свидетельство нападения эльфов. Руку он вырвал, хоть и изувеченную, а семью спасти не смог. И теперь тосковал. Ничто его не утешало, будто эльфы, напав, посмеялись и заразили его сердце ядовитой черной тоской. Рука загнивала и начинала источать магию, терзая Теобальда еще больше. Он заговаривал ее у святых отцов.
– Если станет совсем плохо, я ее отсеку, чтобы через чары, запущенные ядом в нее, опасность не пришла в замок, – все время обещал он.
Лучше было не допустить опасности в корне. Обязанностью графа была следить за делами, как снаружи, так и внутри графства. Он тоже потерял родителей от нападения нечисти, но не озлобился. Он заботился о своих землях и подданных. Старые споры его предков с народом фейри не имеют больше значения. И Дагда считает теперь также. Ведь он поставил свою печать. Теперь нужна только подпись и печатка графа. Советники-кудесники, которых он встречал бродячими на дорогах графства и которые потом куда-то исчезали, оказались куда умнее всех его приближенных. Они посоветовали скрепить послание Дагде собственной кровью, ведь по одной капельке твой крови эльфы легко могут понять, что ты не лицемеришь. Как бы то ни было, ответ незамедлительно пришел, доставленный в окно замка крошечным драконом рубинового цвета и с серебристыми глазами. Вероятно, это он дохнул, чтобы поставить огненную печать под подписью самого великого правителя эльфов Дагды.
Заключить перемирие с эльфами куда умнее, чем без конца с ними воевать. Ведь силы неравны. Согласие Дагды надо принимать, как милость.
