Восемь лет назад
Лаки прокралась в изолятор глубокой ночью.
Сиделка Кэтрин Гарвуд сначала и слушать не хотела эту странную девчонку, не то чтобы пропустить к избитому парню, вновь начавшему бредить. Но та обожгла ее суровым взглядом и решительно предупредила:
– Он наш друг, и мы войдем сюда по-любому. Ты не сможешь нас остановить.
Девушка увидела еще двух парнишек, маячивших за деревьями и недовольно поджав губы, все-таки отошла в сторону и милостиво разрешила:
– Хорошо, заходите, но только на минутку. Ему сейчас не до вас.
Но когда она увидела, что девчонка смешала в стакане какие-то сомнительные зелья, принесенные в маленьких пластиковых бутылках, и поднесла его к губам парня, то уже захлебнулась от возмущения и оттолкнула ее руку:
– Не смей ничего давать! Отравишь его, а мне отвечать!
– Ему твои зелья, как мертвому припарки. Не можешь помочь, так хоть не мешай, – со злостью вскинулась девчонка, ответно толкая девушку, и прищурив глаза, пригрозила:
– Лучше уйди, не вынуждай связывать тебя. Нам терять нечего. Мы – ублюдки, и видали таких фиф, как ты, знаешь где?
В подтверждение ее слов мальчишки молча закатили рукава своих рубашек. Увидев на худых руках уродливые, корявые татуировки, Кэтрин занервничала. Ей не хотелось связываться с ублюдками. В Дармунде их не считали за людей, и им, действительно, было нечего терять в этой жизни. А потом она перевела взгляд на парня, закатившего глаза от боли, и отступила в сторону. В конце концов, он был одним из них, и вряд ли они хотят причинить ему вред. Кто знает, вдруг эта непонятная девчонка, в самом деле, сможет ему помочь? Кэтрин не могла спокойно смотреть на чужие страдания, а в ее арсенале были лишь самые простые зелья, не способные унять сильную боль.
Лаки просидела у постели своего друга до утра. Каждые четверть часа она вливала ему в рот целебное зелье, шепча при этом заклинания на незнакомом языке, и прикладывала к ранам лоскуты ткани, пропитанные мазью, напоминавшей смолу дерева.
Незадолго до рассвета Каналье стало легче, боль отступила, и он смог рассказать, что с ним произошло. Никто толком не знал, за что его так жестоко избил главный экзекутор Дармунда – Бирн Макбрайд. Да и никого, кроме друзей это не интересовало. Даже если бы его убили, ну и что? Стало бы на одного ублюдка меньше, и всего-то.
Сначала Каналья пытался утаить истинную причину, по которой Макбрайд озверел до такой степени, что уже не контролировал свою силу. Но отговорки, типа, что он дерзко ответил на замечание, да и «рожей не вышел» не смогли убедить Лаки. Девочка осторожно обхватила изувеченную, с поломанными пальцами руку друга и поднесла к своим губам. Как ни силился Каналья утаить свои мысли, ему это не удалось. Подруга все равно узнала, что он пострадал из-за той странной симпатии, которую начал проявлять к ней член Совета четырех.
До этого момента Лаки не обсуждала с друзьями свои необычные отношения с Макбрайдом, завязавшиеся полгода назад. Она лишь сказала, что господин Бирн начал обучать ее новой дисциплине, правда, не уточнила какой. А еще – что он необыкновенный человек, и очень ей нравится. Да у них тогда и не было никаких вопросов, ведь даже в голову не могло прийти, что интерес человека, занимавшего столь высокий пост в Дармунде, может иметь сексуальную подоплеку. Но сейчас Каналья прямо спросил, какие отношения связывают ученицу и учителя.
– Макбрайд заставляет тебя спать с ним? – еле слышно прошептал он разбитыми губами, боясь услышать ответ и обреченно понимая, что другого варианта нет.
– Нет, между нами нет ничего такого, – решительно возразила Лаки. – Он не заставляет и не предлагает. Поверь, я сразу чувствую, чего от меня хотят. Ему не нужен секс, по крайней мере, сейчас.
Она огорченно покачала головой и с явным сожалением продолжила:
– Господин Бирн был самым необычным из всех людей, кого я знаю. А оказалось, что и самым худшим.
– Он считает тебя своей и готов убить каждого, посягнувшего на его собственность. И убил бы, если бы мистер Смит не оттащил меня, прикрывая собой. Макбрайд хочет сделать из тебя игрушку, Лаки. Он страшный человек.
– Я никому не позволю сделать из себя игрушку, даже не сомневайся в этом. И Макбрайд не страшный, а очень сильный человек. Привык подчинять всех своей воле. Но я тоже сильная, ничего он мне не сделает. Давай, поспи немного, а вечером мы придем к тебе.
Она заботливо укрыла его тонким одеялом и погладила по голове. И еще не успела отнять руку, как он уже уснул.
Девочка вышла из комнаты и столкнулась в дверях с Кэтрин, тоже всю ночь не сомкнувшей глаз из-за своего пациента. Почему-то он сразу запал ей в душу, несмотря на длинный шрам на левой щеке и обезображенные татуировками руки.
– Он уснул. Через несколько часов ему станет лучше.
– Даже сейчас уже намного лучше, чем ожидалось, – удовлетворенно отметила сиделка, прислушиваясь к спокойному дыханию парня, и виновато произнесла: – Прости, что ругалась с тобой. Я же не знала, что ты реально ему поможешь.
– Ладно, ты тоже не обижайся. Я была на взводе, поэтому и оторвалась на тебе. Спасибо, что позаботилась о нем.
Лаки вышла из изолятора и столкнулась в небольшом дворике с воспитателем десятого мужского курса – Джедом Смитом, державшего в руках пакет с апельсинами.
Молодой мужчина очень удивился, увидев, что Лаки Альварес пришла навестить Дойла. Ведь его наказали за грязные домогательства к ней, о чем Макбрайд, не сдерживаясь, кричал во время экзекуции. До вчерашнего дня Смит почти не знал этого ученика и вмешался лишь по просьбе своих воспитанников, прибежавших к нему за помощью. А вырвав парня из рук разъяренного Бирна, решил разузнать о нем и поговорил с профессором Броуди, очень правдивым и объективным человеком.
Профессор вел занятия на одиннадцатом курсе и хорошо знал всех учеников. Он заверил, что О’Хара никогда не стал бы приставать к малолетней девчонке. Несмотря на нелюдимый нрав и непрезентабельную внешность, у него врожденное чувство благородства, унаследованное от отца, с которым Броуди дружил в юности. А услышав фамилию отца, Смит проникся уже настоящим сочувствием к парню, поэтому и пришел навестить его. Может, и девочка пришла сюда из-за сострадания? Ведь после сцены с Хейли Линч, Джед понял, что справедливость для нее не просто красивое слово.
– Лаки, ты пришла к Дойлу? Ну и как он? – озабоченно спросил воспитатель.
– Сейчас спит, – ответила девочка, настороженно глядя на Смита.
Спасибо ему, конечно, за то, что спас Каналью, но приход на рассвете, да еще с апельсинами явно выходил за рамки обычной вежливости малознакомого человека. Кто знает, что на самом деле ему надо. Хоть вроде он неплохой человек, и помог ей в разборках с Хейли, но разве можно кому-то верить в Дармунде? Она вот слегка расслабилась, начав доверять Бирну, и что из этого вышло? Мисс Адамс сама приставала к Дойлу, а получив отказ, подло оклеветала его перед Макбрайдом. И тот безоговорочно поверил ей, даже ничего не спросив у самой Лаки, которой якобы не дает проходу ублюдок О’Хара. Сразу вынес приговор и привел его в исполнение.
