Мы ехали уже, казалось бы, целую вечность… Капли дождя стучали по окнам папиного Форда, навевая ещё большую тоску. Я смотрела на проносящиеся мимо пейзажи и мне, в общем-то, нравилось то, что я видела. Ещё зелёные деревья, хотя кое-где уже пробивались и другие цвета: жёлтый, оранжевый, красноватый; видневшаяся невдалеке река Уилламетт, мокрый асфальт и запах дождя – это было здорово, но я бы никогда не призналась своим родным в этом.
Я очень любила родителей, и мы всегда находили общий язык, но эти бесконечные переезды успели мне порядком надоесть. В конце концов, мне уже скоро должно было исполниться двадцать один, а я с трудом сдала выпускные экзамены в школе и так и не закончила колледж. А всё из-за папиной работы. Он служил верой и правдой в компании по производству и продаже всего, что связанно с компьютерами, и почему-то именно его всегда отправляли во всевозможные долгие командировки, хотя я бы назвала это ссылками, для открытия новых филиалов, налаживания контактов, поиска и привлечения инвесторов. Я никогда особенно не разбиралась в компьютерах, поэтому не вникала в детали и на работе у папы никогда не была. Мне хватало и того факта, что папина компания постоянно портила мне жизнь. За последние несколько лет мы побывали в Европе, некоторое время жили в России, успели остановиться в Бостоне, Далласе, а сейчас направлялись в Портленд, где всем нам в очередной раз предстояло начать новую жизнь.
– Ну как ты, милая? – спросил папа, поглядывая на меня в зеркало заднего вида и прикручивая громкость игравшего радио. – Осталось совсем немного, и мы будем дома.
– Дома? И что же, позволь узнать, означает это слово? – тихо и недовольно пробормотала я.
– Лекса, детка, я знаю, что тебе нелегко, но мы всё это обсудили уже не один десяток раз. Мне казалось, ты смирилась и приняла тот факт, что мы переезжаем в Портленд.
– Ой, да ладно тебе, пап, как будто у меня действительно был выбор…
– Оставь её, Роберт, – сказала мама, мягко сжимая руку отца. – Как только мы приедем, освоимся, и Алексия найдет себе новых друзей, она успокоится, ты же знаешь.
Говоря это, она подмигнула мне в зеркале, показывая, что её слова в большей степени адресованы мне, чем папе.
Конечно, я понимала, что с новыми знакомыми проблем не возникнет. В конце концов, Портленд большой город, и я довольно общительный человек – легко схожусь с новыми людьми, если, конечно, хочу этого, и могу поддержать практически любой разговор. Просто мне всегда хотелось большего. Например, иметь настоящих друзей. Друзей, которых знаешь большую часть жизни, и они понимают тебя с полуслова. С которыми на протяжении многих лет ходишь в кино, парк и одну и ту же, уже ставшую любимой, кофейню. А ещё, конечно, мне хотелось настоящих отношений, накала эмоций и страсти. Я мечтала встретить достойного парня, который бы обязательно был хоть чем-то похож на моего отца. Он бы водил меня на свидания, писал чувственные сообщения, звонил по вечерам и мы бы подолгу разговаривали обо все на свете. Он бы заботился обо мне, понимал и уважал меня и мои решения, чего бы они ни касались. Но самое главное, он бы любил меня такой, какая я есть со всеми моими страхами, комплексами и проблемами.
Но я просто не могла позволить себе всего этого. Не то, чтобы у меня никогда не было ни друзей, ни кавалеров, просто длилось всё слишком уж недолго. Как только я переставала быть новенькой и налаживала с кем-то более тесный контакт, мы снова переезжали, и всё начиналось сначала… И так продолжалось раз за разом, пока однажды, лет примерно в пятнадцать, после очередного горького расставания с друзьями, я не перестала даже стараться, с кем-то знакомиться и пытаться выгодно себя преподнести, строить глазки парням, стремиться влиться в коллектив. А просто жила от одного переезда до следующего. И вот, в сущности, к чему я пришла к своим годам – ни парня, ни друзей, ни родных, кроме мамы и папы, ни диплома из колледжа, ни достойной постоянной работы. Печально, с какой стороны не посмотри.
Поэтому, когда папа месяц назад сообщил, что мы снова переезжаем, разразился просто грандиозный скандал. Однако отец настоял на своем, правда клятвенно пообещал, что это будет в последний раз. Он даже договорился на работе, чтобы его перевели на другую должность, не требующую постоянных разъездов, и мы могли бы остаться в Портленде навсегда, если сами этого захотим.
Вот почему сейчас мы ехали по довольно живописному шоссе под звон капель дождя и тихий, ненавязчивый мотив какой-то популярной песенки, которую передавали по радио. Я смотрела на переплетённые руки родителей, на то, как они улыбались, и думала, как же им повезло найти друг друга в этом огромном мире. Потому что всегда, сколько я себя помню, между ними царило взаимопонимание, уважение, бесконечная любовь и настоящее счастье. И мне тоже хотелось бы когда-нибудь испытать нечто подобное.
Впереди дорога уходила в довольно резкий поворот, в который папа как раз уже собирался входить, как вдруг послышался резкий звук автомобильного сигнала, визг тормозов, и я увидела, как из-за поворота прямо на нас на огромной скорости неслась большая грузовая машина, перевозящая древесину. Всё происходило так быстро, что я даже не успела испугаться. Только что мы мирно ехали, а вот уже слышится страшный грохот, от которого закладывает уши. Меня швыряет из стороны в сторону, если бы я не была пристегнута, то точно вылетела бы на дорогу. Раздаётся какой-то страшный, душераздирающий крик, и я не сразу осознаю, что кричу я сама. Жуткий удар сминает всю переднюю часть нашей машины с такой легкостью, будто это какая-то консервная банка, а не тяжелый и вроде бы надежный внедорожник. Затем нас подбрасывает и переворачивает на крышу. Ремень безопасности так сильно врезался мне в рёбра, что я не могла вздохнуть. Дрожащими руками я пыталась его отстегнуть, но мне всё время мешало что-то скользкое, теплое и липкое. Посмотрев на свои трясущиеся руки, поняла, что это моя собственная кровь. Наконец, я справилась с ремнём. Прозвучал негромкий щелчок, я попыталась перевернуться так, чтобы встать на ноги, но тело пронзила острая боль, и я провалилась туда, где ещё секунду назад было окно пассажирской двери.
Я не могла пошевелиться, уже не могла ни кричать, ни говорить, даже дышать получалось с трудом. Лежа на спине, я смотрела наверх, на вершины деревьев, на проплывающие тучи, на то, как капли дождя, падая на меня, смешиваются с кровью и грязно-алой рекой стекают на мокрый асфальт. Все, о чем я еще могла думать – как там мама и папа, и почему я не слышу их голосов. Последнее, что запечатлелось в моём угасающем сознании – два огромных чёрных крыла неведомой мне птицы, медленно проносящиеся в этом жутком сером небе…
