После лесотехнического техникума Алексея забрали в армию на срочную службу. Сначала повезли в Казахстан на уборку зерна. Пробыли там месяца три. Ребятам удалось кое-что заработать, и к тому моменту, когда призывников повезли дальше по нашей необъятной Родине, у каждого в кармане было сто, а у кого – и сто пятьдесят или двести рублей. Это были хорошие деньги для парней – по тем временам месячная зарплата. А один работящий хохол умудрился даже трудовой орден получить.
После окончания уборочной всех посадили в эшелон и поезд пошёл на восток. Куда везут – не говорили, так как не положено, но, судя по городам, какие проезжали, поезд шёл на Дальний Восток. Ехали долгодолго. Затомились. Офицер разрешал выходить на станциях. Отправляли гонца за бутылочкой винца. Главное, пронести незаметно от офицера. Иначе отнимал. «Не хватало пьяных дебошей мне тут с вами», – реквизировал бутылочку офицер и в тиши своего купе оприходовал её вечерком.
По дороге на Дальний Восток то и дело кого-то «покупали», то есть забирали по поданной заранее заявке в военные части, располагавшиеся по ходу следования.
Наконец, отоспавшись и одурев от недели с лишним тряски в своих плацкартных вагонах, приехали во Владивосток. Рады были твёрдой земле под ногами и свежему, пропитанному океаном воздуху. Это было несказанное счастье после провонявших, тряских вагонов.
Их привезли в большой пересыльный пункт «Вторая речка». Поселили в бараках с деревянными нарами. Среди призывников были парни с разными специальностями. Ждали «покупателей». Забирали кого куда – в Уссурийск, в Ванино, во Владивосток.
Через неделю, после завтрака прозвучала команда: «Строиться! С вещами!». Выстроилась колонна в двести, а может, и в триста человек и пошагала на пароход до Сахалина. Вот и стало понятно, куда их так долго и муторно везли.
Прощай, моя Одесса,
Весёлый карантин,
Мы завтра уплываем
На остров Сахалин.
Для Алексея начался кошмар. Всю дорогу до Сахалина он проблевал. Таких, как он, чувствительных к качке было совсем немного, и над ними солдатики потешались. Мужчинам же не положено показывать своё сочувствие, жалеть – это бабское занятие.
Вот он, Корсаков (ударение на «а»). Южный Сахалин был российским, в 1905 году отошёл к Японии, а в 1945 году мы вернули свои земли и этот форпост назвали фамилией русского генерала Корсакова. «Покупатели» уже ждали. Новобранцев выстроили, и начались «торги». Офицеры выкрикивали: «Радисты есть?.. Механики есть?.. Водители есть?.. У кого стаж три года?.. У кого стаж два года?.. У кого стаж полтора года?».
Началось великое переселение народов. Кого куда. Алексей попал в Новоалександровск – тут же, на юге Сахалина.
Службу себе Алексей устроил непыльную. Когда он увидел оружие их военной части, его поразила ободранность и обшарпанность прикладов. А так как он закончил лесотехнический техникум, то умел работать с деревом и предложил начальнику части привести всё оружие в исключительно блестящий вид.
– Только мне понадобятся кое-какие материалы, отдельное помещение и время. Это быстро не делается.
Майор обрадовался:
– Пиши список – что нужно для реставрации; комната у тебя будет, и от военной подготовки тебя освобожу.
И целый год Алексей не спеша занимался сначала оружием, потом мебелью части, потом мебелью дома у начальства. Всё засияло. Когда были проверки в части, проверяющие всегда отмечали великолепное состояние оружия. Майор млел от удовольствия, считая это своей личной заслугой.
В то время было модным знакомство с девушками по переписке. Так и у Алексея с товарищами оказалось несколько писем от девушек, которые хотели завести дружбу с солдатом. В конвертах лежали фотографии. Алексею понравилось одно письмо и девушка на фото. Она была симпатичная кудрявая шатенка с большими светлыми глазами. Умное, приветливое лицо. Он написал. Быстро получил ответ, и переписка началась. Так появилась Зоя. За два года службы они уже так через письма привыкли друг к другу, что уже явно вырисовывался бог новобрачных Гименей.
Служба на Сахалине запомнилась красной икрой и рыбой. Наелся на всю оставшуюся жизнь. В 76 км от Корсакова был японский остров Хоккайдо. Холодный, на котором солнце бывало считаные разы в год. Однажды старослужащий старшина Шевченко рассказал ему интересный случай. Как-то случилась авария на ТЭЦ – и весь Южный Сахалин погас. А в это время в воздухе был наш пограничный самолёт с дозором. И лётчик, когда приземлился, доложил начальству, что видел странное явление: когда погасли огни Южного Сахалина, одновременно погасли огни японского острова Хоккайдо. Решили провести эксперимент. Через несколько дней лётчик опять поднялся в небо, по его команде отключили рубильники – и всё повторилось. Погас Сахалин и Хоккайдо. По его команде включили рубильники – и загорелись огни Южного Сахалина и Хоккайдо. Всё стало ясно. Досада взяла – это ж сколько лет японские милитаристы питались за счёт нашей ТЭЦ. Стали искать и нашли под землёй уходящий на дно моря толстый кабель. Отрубили его, конечно. Халява у японцев кончилась.
Подошло время дембеля. Золотая пора у каждого солдата. Домой летел самолётом – как белый человек, никакой тебе качки. Зое в письме пообещал, что, как только демобилизуется, приедет к ней в Волгоград. Дома его встретили радостно, отец сказал, что невесту ему тут присмотрел хорошую. Но Алексей рассказал про Зою и попросил отца поехать с ним вместе, устроить что-то вроде официального сватовства. Отец не отказал. Да и ехать недалёко – одна ночь в поезде.
Дали Зое телеграмму, чтоб встречала. Поезд подошёл к перрону. Алексей, весёлый и взволнованный, смотрел в окно, искал её среди встречавших; отец стоял уже наготове, чтобы выходить. Вдруг Алексей заметался по купе, лицо его неожиданно стало красным, и на нём проступил ужас и смятение.
– Чего ты? – удивился отец.
– Вон она, в голубом платье, – показал Алексей рукой.
Отец посмотрел. Около вагона стояла миловидная невысокая девушка. Грудь её была вывернута вперёд колесом, а на спине торчал большой горб. Ноги росли, казалось, прямо от груди, а руки висели длинными плетьми чуть не до пола. Отец растерялся.
– Это она? Ты не путаешь?
– Она.
– А ты не знал ничего, что ли? Она не рассказывала?
– Ну конечно, не знал. Я же её только на фото и видел. Одно лицо.
Уже весь народ вышел из вагона. Зоя в недоумении стояла и ждала.
– Ну, сын, раз приехали – надо выйти к ней. Пошли. Как-нибудь разберёмся. На деле разум явится.
Алексей не мог шелохнуться. Отец взял его за локоть и силой стал продвигать к выходу.
Вышли. Зоя радостно заулыбалась, хотела обнять и поцеловать Алексея, но он только протянул ей руку, отец тоже. Пожали руки, и Зоя сказала:
