Убийство – это не конец света. Следи, подмечай, думай, долго думай и в нужный момент уйди в пустоту. Вот оно. Уйди в пустоту. Умудрись сузить вселенную, и так сузить, чтобы она сосредоточилась в ружейном дуле или на острие ножа. И все. Главное, не сомневайся и не действуй в состоянии аффекта, просто выбери определенный протокол и методично ему следуй. Блейк знает как, и так давно знает, что уже не знает, когда, собственно, этому научился. А остальное приложится.
Блейк существует за счет чужих смертей. Только вот не надо нравоучений. На этические вопросы, ради бога, он ответит статистикой. Потому что – тут Блейк извиняется, – когда министр здравоохранения урезает бюджет, здесь томограф изымет, там врача сократит или, скажем, упраздняет отделение реанимации, он прекрасно отдает себе отчет, что значительно умаляет шансы на жизнь многих тысяч незнакомых ему людей. Ответственен, но не виновен[2], знакомая песня. Блейк-то как раз наоборот. Да и вообще ему что, теперь оправдываться, что ли, плевать он хотел.
Убивать – это не призвание, а предрасположенность. Настрой души, если угодно. Блейку одиннадцать лет, и его еще не зовут Блейк. Он сидит рядом с матерью в “пежо”, они едут по шоссе, недалеко от Бордо. И ведь тихо же едут, собака перебегает дорогу, их подбрасывает, но почти не заносит, мать вскрикивает, жмет на тормоз, слишком резко, машину разворачивает, мотор глохнет. Не выходи, дорогой, господи, только не выходи. Блейк не слушается, идет за ней следом. Серый колли еще жив, удар пришелся ему в грудную клетку, кровь стекает к обочине, он скулит, кажется, будто младенец плачет. Мать в панике мечется туда-сюда, закрывает руками глаза Блейку, что-то невнятно бормочет, собирается вызвать скорую. Ну мам, подумаешь, собака, делов-то. Колли задыхается на потрескавшемся асфальте, скрученное разбитое тело застыло в странной позе, его сотрясают конвульсии, но и они постепенно стихают, он умирает на глазах у Блейка, а Блейк c любопытством смотрит, как животное испускает дух. Все кончено. Мальчик изображает на лице легкую печаль, ну, скорее то, что он понимает под печалью, чтобы мать не расстраивать, но ничего при этом не чувствует. Мать в ужасе застывает над собачьим трупом, Блейку надоело, он тянет ее за рукав. Мам, да ладно, что тут стоять, он сдох же, ну давай, все, поехали, а то я опоздаю на футбол.
А еще убийство требует навыков. Блейк узнал, что у него с этим все в порядке, в тот день, когда дядя Шарль взял его с собой на охоту. Три выстрела – три зайца, прямо юное дарование. Он целился быстро, стрелял метко, умел приноровиться к самым поганым карабинам и ружьям со сбитым прицелом. Девочки таскали его за собой на аттракционы, эй, ну пожалуйста, добудь мне жирафа, слона, геймбой, во, супер, давай еще! И Блейк раздавал им плюшевых зверей и электронные игрушки, он стал грозой тиров, а потом решил особо не светиться. Дядя Шарль научил его еще перерезать горло косулям, разделывать кроликов, Блейк в восторге. Только поймите правильно, он не получал никакого удовольствия, пристрелив и добив раненое животное… Он же не маньяк какой-то. Нет, ему нравится мастерский отточенный жест, безупречный автоматизм, достигнутый в результате долгих тренировок.
Блейку двадцать лет, он учится в школе отельеров в небольшом альпийском городке под своей чисто французской фамилией – Липовски, Фарсати или Мартен. И вовсе не за неимением лучшего, не надо грязи, он мог заняться чем угодно, электроника ему тоже пришлась по душе, да и программирование, у него обнаружились способности к языкам, ему, кстати, хватило жалких трех месяцев стажировки у Лэнга в Лондоне, чтобы заговорить по-английски почти без акцента. Но больше всего Блейк любит готовить, любит за мимолетное ощущение пустоты, возникающей в те мгновения, когда он придумывает рецепты, за то, как неспешно течет время даже в лихорадочной кухонной суете, как долго тянутся секунды, пока он смотрит, как на сковороде тает сливочное масло, или тушит белый лук, взбивает суфле. Он любит благоухание специй, любит сочинять в тарелке композиции цветов и ароматов. Он мог бы стать первым учеником в своей школе отельеров. Ну, блин, Липовски (или Фарсати, или Мартен), нельзя ли как-то полюбезнее с клиентами, вам бы это не повредило. Мы работаем в сфере обслуживания – обслуживания, вам ясно, Липовски (или Фарсати, или Мартен)!
Как-то вечером в баре один парень, пьяный вдрызг, сказал ему, что хочет кое-кого убить. У него наверняка была веская причина, по работе или из-за телки, Блейку все равно.
– Ты бы сделал это за деньги?
– С ума сошел, – фыркнул Блейк. – Больной на всю голову.
– Я хорошо заплачу, не обижу.
Он предложил сумму с тремя нулями. Но Блейк в ответ только расхохотался.
– Нет. Ты шутишь?
Блейк пил медленно, куда торопиться. Парень рухнул на барную стойку, Блейк потряс его за плечо.
– Слушай, есть у меня кое-кто на примете, он возьмется. За двойную цену. Я с ним лично не знаком. Завтра я тебе скажу, как с ним связаться, но потом ты никогда и словом об этом не обмолвишься, идет?
В ту ночь Блейк и придумал Блейка. В честь Уильяма Блейка, которого он прочел, посмотрев “Красного дракона” с Энтони Хопкинсом, и еще потому, что ему понравилось стихотворение:
Мать с отцом ломали руки —
Народился я на муки!
Я, беспомощный, кричал,
Словно бес меня терзал
[3].
И потом, Блейк – блэк, блик и клик – блекнет лик.
На следующий же день на одном из североамериканских серверов из женевского интернет-кафе регистрируется пользователь blake.mick.22.
Блейк купил с рук за наличные подержанный ноутбук, приобрел старенький мобильник Nokia с предоплаченной симкой, фотоаппарат, телеобъектив. Полностью экипировавшись, ученик повара сообщил мужику из бара координаты “Блейка” – “впрочем, не поручусь, что у него прежний электронный адрес”, и принялся ждать. Через три дня новый знакомый послал Блейку путаный мейл – осторожничает, ясное дело. Задает вопросы. Прощупывает почву. Иногда выжидает целые сутки, прежде чем ответить. Блейк писал ему о целевом сегменте, логистике, сроках доставки, и такая предусмотрительность в конце концов успокоила заказчика. Они договорились, и Блейк запросил половину суммы в качестве аванса, а это уже четыре нуля. Когда тот сказал, что смерть должна выглядеть естественной, Блейк удвоил тариф и потребовал месяц на исполнение. И чувак, убедившись, что имеет дело с профессионалом, принял все его условия.
