МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Институт истории и международных отношений
Печатается по решению кафедры археологии и истории древнего мира Института истории и международных отношений Южного федерального университета (протокол № 6 от 26 февраля 2018 г.)
Рецензенты:
доктор исторических наук, профессор кафедры зарубежной истории, политологии и международных отношений Северо-Кавказского федерального университета А. П. Беликов-,
кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой археологии и истории древнего мира Института истории и международных отношений Южного федерального университета Е. В. Вдовченков
© Южный федеральный университет, 2018 © Казаров С. С., 2018
© Оформление. Макет. Издательство Южного федерального университета, 2018
С конца 1980-х гг. в отечественной исторической науке начался активный поиск новой методологии, способствующей научному пониманию исторического процесса. Эти поиски вынудили некоторых исследователей обратиться к научной мысли Запада, в частности к активно культивируемому понятию «цивилизация», а возникший на его основе новый подход к объяснению исторических процессов получил название цивилизационного. Суть его заключается в том, что основной акцент отныне был сделан на феномене человеческой жизнедеятельности во всех её оттенках и проявлениях. В связи с этим на первый план выдвигается познавательная функция категории «цивилизация», выступающая как обозначение идеальной тотальности общественной жизни, творческой активности людей в рамках определённой пространственно-временной целостности.
В течение длительного времени в отечественной методологии познания истории господствовала теория общественно-экономических формаций. Все это приводило к дегуманизации исторического процесса, и творец истории – человек – оказывался далеко на втором плане. В такой «социологизированной» историографии то и дело упоминаются либо полностью обезличенные народные массы, либо отдельные, но отнюдь не индивидуализированные герои, однако в ней нет места подлинному историческому индивиду – носителю культуры данной эпохи. Одним словом, формационное видение предмета историографии, превратившись из научного приёма, подхода в механический инструмент, лишает её способности познания именно в тех областях общественной жизни, в которых на первый план выступают неформоционные начала общественной жизни. Прежде всего, речь идёт о роли естественной и исторической среды обитания народов.
Известно, что на уровне социологического оперирования категорией «общественная формация» границы каждого отдельно взятого, т. е. конкретно-исторического общества определяются господствующим способом производства, элементами, составляющими его формационную структуру. Если же речь идёт об историческом пространстве, на которое простиралась данная конкретная формация, то оно в результате предстаёт дискретным, состоящим из формационно более или менее однородных обществ, взаимодействие между которыми выступает лишь как нечто преходящее, малозначительное в процессе функционирования каждого конкретно-исторического общества.
С лёгкой руки А. Тойнби понятие «цивилизация» стало обычным в инструментарии историка. Но, как часто случается, легче ввести понятие в оборот, чем дать ему точное объяснение. История этого понятия более или менее систематически прослежена на французском материале, вплоть до середины XVIII в., когда маркиз Мирабо (отец знаменитого трибуна) впервые употребил его в своём трактате «Друг людей, или Трактат о населении». Это термин вскоре стал выражением той тенденции в идеологии Просвещения, которая в противовес идеализации дикаря была нацелена на резкое противопоставление двух миров – «цивилизованной Европы» и «диких народов» вновь открытых заморских земель. Таким образом, в самом начале применения понятие «цивилизация» было своего рода реакцией на абстрактно-гуманистический идеал «единства рода человеческого», противопоставляя ему результат знакомства европейцев с обиходом народов, населяющих вновь открытие земли, как противостояние двух стадий в развитии народов – «цивилизации» и «дикости».
Постепенно среди исследователей начали вырабатываться чёткие дефиниции в кажущихся на первый взгляд идентичными по сути понятиях «культура» и «цивилизация». Если под первым стала пониматься преимущественно сфера духовной жизни общества, то ко второму стали относить всю сферу материальной жизни. Во второй половине XIX в. противопоставление цивилизации и культуры было воспринято и русской философской и политической мыслью.
В концепции А. Тойнби термин «цивилизация» зарезервирован для наиболее крупных «мировых ансамблей культуры», между тем как термин «культура» раскрывается как обозначение всякого организованного общества, сознающего своё отличие от других, независимо от его величины и длительности исторического существования.
Несмотря на двухвековую историю, термин «цивилизация» так и не приобрёл самостоятельного категориального смысла. Более того, в преобладающем большинстве случаев интересующий нас термин употребляется в качестве синонима понятия «культура».
Для более точного определения понятия «цивилизация» необходимо чётко разграничивать цивилизацию и доисторические формы общественной организации. При этом большое значение приобрёл термин «civilis», что означает «гражданский» или «государственный». Итак, зарождение цивилизации происходит на таком этапе общественного развития, когда возникает и государство, и охраняемая им частная собственность, создающая основу для эксплуатации.
Термин «цивилизация» применительно к целям и специфике средств исторического исследования означает прежде всего наиболее полное из возможных описаний границ конкретноисторического общества, рассматриваемого как макросистема.
В обобщённом виде понятие «цивилизация» может рассматриваться нами как обусловленный природными основами жизни, с одной стороны, и объективно-историческими её предпосылками, с другой, уровень развития человеческой субъективности, проявляющийся в образе жизни индивидов, в способе их общения с природой и себе подобными. Не трудно увидеть, что данная характеристика на первый план выводит не характер и уровень развития производства, а творца любой цивилизации – человека, его мышление, быт и повседневную жизнь.
Речь идёт о том, что только в процессе жизнедеятельности индивидов разрешается наиболее фундаментальное противоречие исторического процесса – противоречие между субъективными «осознанными» целями агентов истории и объективными результатами их устремлений. Во втором же случае указано на двойственный характер связей общественного индивида, соответствующий двойному характеру человеческой природы.
