Мир не знал тишины. Даже в опустевших мегаполисах, чьи башни склонились, как покинутые кости гигантов, даже среди ржавых зубцов металла и черепичных пустошей, где небо дышало кислотным дыханием облаков – даже здесь звучала неуловимая симфония: скрип опоры, треск бетона, шепот ветра, несущий в себе голос давно мёртвого мира.
Кристиан Арк стоял на краю обломанного мостового пролёта, его ботинки скользили по мокрому железу, изъеденному временем. Внизу клубился серый туман – не утренний и не вечерний, а туман постоянства. Такой, что не поднимается и не оседает, он просто существует, словно забыл, что должен рассеиваться. Где-то в его глубине можно было различить развалины старого города, раскинувшегося, как заражённая рана, по холмам и низинам.
Где-то там – в сердце этого некогда живого организма – должен был скрываться Туманный Город.
Он не значился ни на одной карте. Все, кто пытался найти его, либо исчезали, либо возвращались без памяти, с глазами, словно прожжёнными изнутри. Его местоположение передавалось шёпотом – не координатами, а догадками, легендами, картинами из снов. Одни говорили, что это был просто миф, символ надежды. Другие – что это была тюрьма. Арк знал, что истина, как всегда, где-то посередине.
И теперь он охотился за этой истиной.
Старый передатчик, привязанный к его заплечной кобуре, зашипел. Голос был скрипучим, словно исходил из трёхсотлетнего гроба:
– Кристиан. Говорит Нира. Ты получил задание. Координаты условны, но наш агент утверждает – карта существует.
– В каком виде? – спросил он, щёлкнув замком рации.
– Упрощённо? Как всегда. Код. Наполовину карта. Протез в теле одного из старых хранителей. Мы не знаем. Но сигнал идёт из сектора E-17. Бывший университет. Осторожно – территория уже не нейтральна. Есть фракции.
Фракции. Как же он ненавидел это слово. Маленькие боги разрушенного мира. Каждая со своей истиной, каждой по ножу и по иконе. Одни поклонялись Машинам, другие разрушали их, третьи пытались превратить руины в новые храмы.
Он закрыл рацию и направился вниз, вглубь опалённого города. Ветер тут был другой – не пустошный, а городской: пахнущий пылью, ржавчиной и мёртвыми библиотеками.
По мере того как он пробирался сквозь узкие аллеи, где некогда стояли высотные здания, разрушенные теперь до основания, на стенах начали появляться символы. Сперва – краска, потом – выжженные знаки. Геометрические узоры, не из алфавита, а скорее из памяти.
Именно там он впервые прочитал слово «Туман» не как явление, а как имя.
«Туман защитит».
«Туман знает».
«Туман даст форму».
Он знал, что не один. Кто-то следил. Но не атаковал. Фракция? Нет. Это было что-то иное – молчаливое, как дыхание стены.
Когда он дошёл до здания бывшего университета – теперь полуразрушенного каркаса, с которого свисали плесневелые голограммы – он почувствовал дрожь. Не страх. Предчувствие. Как будто время само собралось скрутиться в кольцо и поглотить его. Он вошёл внутрь.
Свет фонаря резал густую пыль. Стены были обвешаны остатками старых экранов. Из некоторых всё ещё мигали гниющие фрагменты данных: формулы, чертежи, схемы. Здесь, как он понял, хранилась одна из последних лабораторий до падения – времени, когда люди ещё верили, что смогут управлять Машиной, а не быть частью её.
На одном из столов он нашёл старую цифровую матрицу – треугольное устройство, покрытое трещинами. Подключив его к своему тактическому интерфейсу, он вызвал карту.
– Есть… – прошептал он.
Из света и линий всплыла карта. Не полная – лишь фрагмент. Но она показывала: в самом сердце руин, под землёй, в затопленных туннелях старого метрополитена, находилось нечто под кодовым именем «Сектор Т-0». И рядом с ним – слово, почти стёртое: Туманный…
– …Город, – договорил Кристиан.
Сзади раздался щелчок.
Он развернулся, рука скользнула к оружию. Но перед ним стояла фигура – не враждебная. Высокий, в мантии из обрывков синтетики. На лице – маска, наполовину закрывающая рот и нос, наполовину разбитая.
– Ты идёшь по следам, Кристиан Арк, – сказал он. – Ты нашёл первую нить. Но знай: туман не ведёт к свету. Он ведёт внутрь.
– Кто ты?
– Кто угодно. Один из тех, кто ошибся. Один из тех, кто вернулся. Помни: Город – не место. Это выбор.
Фигура исчезла столь внезапно, как и появилась.
Кристиан остался стоять среди пыли, с дрожащей проекцией карты перед глазами. Туман начинал сгущаться даже внутри здания, словно втекал сквозь трещины.
Путь был найден.
Но след – не прямой.
Глава 2 – Заброшенные карты
Карта пахла гниющим временем.
Кристиан держал её двумя пальцами, стараясь не дышать на неё слишком резко – старая ткань, покрытая слоями пыли и запекшейся смазки, грозила рассыпаться от малейшего движения.
Поля карты были исписаны знакомыми и чужими символами: метки координат, обрывки инженерных диаграмм, указания на климатические аномалии. Но главное – всё это вело к одному: к Туманному Городу. К сердцу умирающего мира.
Он нашёл карту в сгоревшей библиотеке сектора XII, среди расплавленных капсул и раздавленных архивных ячеек. Таких мест становилось всё меньше. Где-то остатки цивилизации ещё пытались хранить структуру, но чаще – забывали. Память человечества разъедал песок.
Карта была нецелой. Центр – самое важное – сгорел. По краям же оставались зацепки: обрывочные строки, странные пиктограммы, и главный ориентир – рубеж ветров, старая территория, которую после Смещения считали зоной нестабильности. Там обрушивались города, сдвигались реки, и небо иногда становилось слишком близким.
Кристиан понимал: самому ему эту карту не расшифровать. Он знал руны века перед техникой, различал коды первых интерфейсов, но на этой карте был язык, которому его не учили – смесь инженерных символов и чего-то… живого. Словно сама карта была дышащим существом, и кто бы её ни создал, он не просто чертил путь – он предупреждал.
Оставался только один человек, кто мог раскрыть эти тайны.
Исаан Келл. Учёный-изгнанник, тот, кто ушёл от всех фракций и не вернулся ни в одну. Он когда-то стоял у истоков восстановления знаний, был членом Совета Угасающих Искр, но исчез после катастрофы в Хранилище Линий. С тех пор жил у самого края, где начинались зоны технологической ржавчины и заканчивались человеческие следы. Его никто не трогал. Не из страха, а из уважения. Или безразличия.
Чтобы добраться до него, Кристиану предстояло пересечь бывший научный пояс – теперь это был лабиринт из железных дуг, гравитационных провалов и испорченных полей. Там дымились механизмы, которые продолжали жить без цели. Там можно было встретить голос, повторяющий одно и то же имя, хотя тот, кому оно принадлежало, умер много лет назад.
