Высокородная Кастимионэль, Старшая элери Великого дома Аэливар и самая признанная Великая провидица народа эльфов, стремительным шагом вошла в свои покои и, стянув длинные, по локоть, церемониальные перчатки из тончайшего, словно паутина, эльфийского шелка, раздраженно швырнула их на туалетный столик.
– Свириниэль!
– Да, госпожа! – Выдрессированная прислужница мгновенно возникла в проеме двери, испуганно уставившись на свою госпожу максимально преданным взглядом. Старшая элери Аэливар была истинной аристократкой. Из древнего рода. Очень древнего. Да и сама она была… м-м-м… ну-у-у… не то чтобы так уж и молода. Хотя, скажем, какой-нибудь человек вполне мог бы принять ее за весьма юную особу. Ну-у-у… если бы леди, по каким-то причинам, понадобилось, чтобы кто-то из этих полуживотных ее за таковую принял. Основа для этого у нее вполне наличествовала – свежая и гладкая, без единого изъяна кожа, сочные губы, высокая грудь, густые, блестящие волосы… Так что достаточно было продемонстрировать немного легкомысленности, жизнерадостности и столь присущей юности шаловливости, и любой человек посчитал бы, что перед ним юная и наивная эльфийка, чей возраст, возможно, даже еще не перешагнул порог детства, которое хоть и тянется у эльфов куда дольше, чем у людей, но все равно так же довольно скоротечно. Впрочем, подобное можно было провернуть только с этими полуживотными, каковые в своей неизбывной глупости всегда мерили окружающих, исходя из реалий своего убогого вида и своих собственных не менее убогих традиций. Ну, или с орками, которые суть – животные, только лишь обезьянничающие за истинными разумными… Никого из эльфов все эти внешние признаки обмануть не смогли бы. Потому что существовала масса различных примет и знаков, явственно различимых любым эльфом, на основании которых он мог бы более-менее точно идентифицировать истинный возраст любого из своего народа. Оттенок волос, с возрастом становящийся более глубоким и насыщенным, их истончившиеся концы, заставляющие зрелых эльфиек заплетать волосы в косы или сооружать на голове иные, куда более сложные прически, утолщение, и пусть и едва-едва, но все же вполне заметное любому эльфу изменение формы ушных хрящей, а также еще добрый десяток подобных мелочей, не увидеть которые способны только люди. Впрочем, они, похоже, даже орков отличают от своего вида только по торчащим из пасти клыкам и зеленоватому оттенку кожи. Хотя и это еще не факт! В конце концов, и среди людей имеется масса пород, различающихся тем же цветом и оттенком кожи… Но в случае с Высокородной никому из эльфов не потребовалось бы даже приглядываться. Ибо Великую провидицу народа эльфов знал каждый эльф. Причем не только то, как она выглядит, но и во что предпочитает одеваться, какими духами пользоваться, а также… м-м-м… скажем осторожно – все присущие ей особенности ее характера и воспитания. А воспитывалась Высокородная Кастимионэль в те далекие времена, когда эльфы еще… скажем так, в полной мере несли свое великое бремя Первородных и возложенную на них Создателями этого мира великую миссию. А именно – вести всех остальных разумных этого мира к свету, разуму и любви. И были твердо уверены в том, что те, на кого возложена столь великая миссия, не могут позволить себе никаких слабостей. Ни внешних, ни тем более внутренних. Так что свою молодежь древние эльфы воспитывали в полном осознании того бремени, которое падет на их плечи при вступлении во взрослую жизнь…
Именно поэтому подавляющее большинство из ныне живущих эльфов при первых же признаках того, что им на пути может встретиться Старшая элери Великого дома Аэливар, старались тут же забиться в какую-нибудь самую укромную и глухую дырку, моля Великую мать, чтобы пронесла, не попустила, отвлекла… Однако шанс на то, что Великая мать поможет с этим, был лишь у тех, кого свел с Высокородной Кастимионэль только лишь случай. Тем же, на кого Великий дом Аэливар возложил обязанность прислуживания одной из своих столпов, приходилось гораздо хуже…
– Купальня готова?
– Да, госпожа… – Прислужница склонилась в глубочайшем поклоне. В принципе, согласно эльфийским традициям, этого не требовалось. Более того, Свириниэль, являющаяся прапраправнучкой Высокородной Кастимионэль, сама принадлежала к числу высокородных элери Великого дома Аэливар. А кроме того, она, как и любая эльфийская аристократка, являлась обученной ведающей, причем довольно сильной. Так что по формальному статусу они были равны (ну, почти…). И то, чем она занималась в покоях своей прапрапрабабушки, официально именовалось «помощью старшей родственнице», а отнюдь не услужением высокородной госпоже. Вследствие чего подобных выражающих почтение жестов от нее вроде как не требовалось. Более того, теоретически она вполне могла возмутиться, выскажи старшая родственница требование приветствовать ее подобным образом. Которое Высокородная, кстати, никогда и не высказывала. Просто… в доме Аэливар так было принято. Испокон веков. И все эти века неукоснительно соблюдалось. Что же касается возможности возмутиться или просто отказаться соблюдать принятые правила… Свириниэль была бы очень не против поглядеть, что может случиться с той из весьма многочисленных «помощниц» Старшей элери, которая посмеет хотя бы намекнуть на нечто подобное в присутствии Высокородной Кастимионэль. А впрочем, нет, – против. Жизнь в Высоком доме Аэливар и так не сахар. Даже по эльфийским меркам. Незачем усугублять ее еще и ночными кошмарами…
– …с лавандой и настоем береники, – тихо закончила Свириниэль.
– Что-о-о?! – Великая провидица народа эльфов резко развернулась и гневно уставилась на свою служанку. Ну, или прапраправнучку. Кому как удобно… а затем свирепо прошипела:
– Да ты в своем уме? Какая береника?! Сегодня второй день Лунных перкалий! А друиды Восточной дубравы еще третьего дня объявили, что осенний дубовый сок загустел и побелел! Ты когда-нибудь научишься пользоваться своей тупой головенкой, бледная бестолочь?!
– Да, госпожа, – испуганно залепетала Свириниэль, склоняясь перед своей прапрапрабабкой в низком поклоне, – прошу меня простить, госпожа! Я немедленно все исправлю, госпожа!
– Тупая, бестолковая дрянь! – еще раз прошипела Высокородная Кастимионэль. – Пошла вон… – После чего повернулась и широким шагом двинулась в сторону огромной гардеробной, размеры которой могли посоперничать с бальными залами в некоторых баронских замках этих короткоживущих червей, внешний вид которых, сильнее других разумных похожих на истинных Первородных, с младых лет приводил Высокородную в еле контролируемую ярость…
Когда Кастимионэль, переодевшись, вновь вышла в главную залу своих апартаментов, ее уже ждали. Причем в отношении этого гостя даже Высокородная поостереглась бы спускать с поводка свой несносный характер. Во всяком случае, слишком часто и уж тем более по пустякам. Хотя отказать себе в шпильке все равно не смогла:
