Посвящается Нику Римсу (Nick Reames)
с любовью и благодарностью за веру в меня
Слова благодарности
Я смотрю на текст своей книги, который практически готов к печати, и испытываю смешанные чувства. С одной стороны, остается желание что-то добавить, что-то исправить и улучшить, так как, работая в одиночку все эти годы (почти 15 лет), я писала урывками и фактически никогда не имела возможности полностью погрузиться в содержание книги от начала и до конца. Однако я понимаю, что, таким образом, я рискую никогда не закончить эту важную часть работы и мысленно «бью себя по рукам». С другой стороны, мне все же удалось завершить дело, ранее немыслимое для меня, и это не может не вызывать чувства удовлетворения!
Думаю, что я смогла обобщить опыт своей работы в этой книге во многом благодаря помощи и поддержке людей, о которых речь пойдет ниже, и которым я хочу выразить свою благодарность и признательность.
Прежде всего, это мои родители: папа, Русаков Владимир Ильич, врач-психотерапевт от бога, который был очень известен и популярен еще в советский период. К сожалению, он очень рано ушел из жизни, не дожив даже до перестройки. И моя мама, Русакова Нэлли Константиновна, практически всю жизнь проработавшая заведующей отделением в Республиканской психиатрической больнице и воспитавшая целую плеяду врачей-психиатров, которые и до настоящего времени трудятся как в Казахстане, так и за его пределами. Родители всегда были для меня примером истинных профессионалов, настоящих врачей, всегда думающих, прежде всего, о своих больных. Мама, к счастью, до сих пор жива, ей 92 года, и находясь в силу обстоятельств за тысячи километров от меня, все эти годы мужественно переносит тяготы, которые неизбежно возникают в таком возрасте. Мой низкий поклон ей за понимание и терпение, которые позволили мне завершить важнейший этап жизни.
Особую благодарность хочу выразить Вихновскому Валерию Георгиевичу, моему коллеге и давнему другу семьи, который поддерживал меня психологически, и не только,. как в моей работе, так и в вопросах, касающихся мамы.
Моя давняя и верная подруга, Молдахметова Гульшара Копжурсыновна- прекрасный врач, кандидат медицинских наук и великолепный человек, обеспечивала меня не только профессиональной помощью в случаях, когда кто-то из детей внезапно заболевал, особенно на даче, причем, в любой час дня и ночи, но и выступила в роли первого корректора и редактора данной работы.
Поколодина Валентина Михайловна – великолепный логопед с огромным стажем работы, именно на неё я ссылаюсь в тексте, где идет упоминание о логопеде.
Новожилова Ирина Никифоровна – единственный волонтер за все годы моей работы, о которой тоже идет речь в книге.
Даниленко Жанна Юрьевна и Коржиков Андрей Викторович которые обеспечили мне крышу над головой на все эти годы.
Очень большую роль в успешной работе сыграла возможность регулярно посещать Центральный плавательный бассейн. Огромное спасибо генеральному директору Дроздову Сергею Михайловичу, который ни разу не отказал нам в предоставлении скидок на абонементы; Рашиду Насихатовичу Сапаргалиеву, операционному директору; Зое Константиновой, руководителю отдела продаж, и, вообще, всем сотрудникам данного замечательного и во многом легендарного спортивного учреждения за выдержку, доброжелательность и стремление помочь. Особая признательность, конечно, нашему бессменному тренеру – Сазыкиной Ольге Степановне, благодаря титаническим усилиям и огромному терпению которой все дети выросли, окрепли и хорошо научились плавать. Отдельное спасибо её сыну Никите Андреевичу, который также периодически занимался с нами.
Не могу не упомянуть о моих зарубежных друзьях:
Мэри О’Коннери (Mary O’Connor) и её муж Найджел (Nigel), которые основали секцию по регби в Алматы и поддерживали меня в первые годы моей работы.
Анжела Кэтанач-Челл Фенвик (Angela Cattanach-Chell Fenwick) – музыкотерапевт и основатель Бермингемского центра по арттерапиям (BCAT), которая всегда поражала и поражает своей энергией и преданностью делу, а также терпением и бескорыстием.
Су Дженнингс (Sue Jennings) – одна из основателей драматерапии, автор многих книг по творческой работе с детьми и взрослыми, энтузиаст своего дела, которая, как и мои родители, является для меня примером стойкости и гуманизма.
Джули Бакстон (Julie Buxton) – художник и арттерапевт и Терри Братсвайт (Terrence Brathwait) – танцедвигательный терапевт и по совместительству музыкант, поэт и юрист, составляющие вместе с Анжелой нашу профессиональную психотерапевтическую группу, регулярное общение с которыми через Зум (Zoom) вдохновляет меня и дает успокоение в наше непростое время.
Энни и Дэвид Хоттинг (Annie and David Hauting) – мои друзья на протяжении последних тридцати лет, которые оказали мне огромную помощь в начале нулевых.
Отдельно хочу поблагодарить Ольгу Батурину и её маму Веру Николаевну, Татьяну Кукушкину, Галию Инкарову, Ольгу Шевченко, Марину Округину, Станислава Сергеевича и Любовь Ивановну Дергачевых и многих других за искренний интерес к тому, чем я занимаюсь, и за веру в меня и мое дело.
Большая благодарность за помощь и поддержку членам моей семьи: сыну, Тамерлану Джангильдину, а также членам семьи моего брата, Русакова Сергея Владимировича, особенно, его супруге Наташе и племяннику Илюше.
И, конечно, огромная благодарность родителям детей, которые прошли весь этот путь со мной до конца, и которых я могу считать, практически, своими соратниками и партнерами. Возможно, я кого-то пропустила, но, в действительности, за все эти годы я получала помощь и поддержку от многих знакомых и даже незнакомых людей. Всем безмерная признательность и низкий поклон!
Впервые с проблемой аутизма я столкнулась в далекие 80-е годы, когда работала в детско-подростковом отделении городского психоневрологического диспансера участковым психиатром. Это было чисто теоретическое знакомство, что существует такая патология, впервые описанная психиатром Каннером в конце 30–х начале 40-х годов 20 века, и которая, в целом, сводится к наличию следующих характерных симптомов: погруженность в свой мир, отсутствие потребности в контакте с окружающими, стереотипное или монотонное поведение. Детей с вышеуказанными классическими клиническими проявлениями в то время у нас не было. Основное количество наблюдаемых пациентов составляли дети с задержками психического развития и с различными степенями умственной отсталости, прежде всего легкой, которая проявлялась преимущественно в недоразвитии абстрактного мышления.
Первый раз я увидела ребенка с типичными проявлениями синдрома Каннера в начале 90-х. Это был мальчик 6 – 7 лет. У этого ребенка наблюдались выраженные двигательные стереотипии, он не воспринимал людей, отмечалось полное отсутствие потребности в контакте и невозможность установить таковой с ним. Речь и понимание речи у него полностью отсутствовали, поведение было совершенно дезорганизовано, навыками самообслуживания ребенок не владел. Помню, я смотрела на этого мальчика с внутренним содроганием и абсолютно не представляла, как можно работать с таким ребенком. Из доступной литературы по этой тематике была лишь монография В. Когана, в которой он давал практические советы по взаимодействию с такими детьми и рекомендации по медикаментозному лечению, но в целом о возможности успешной работы с такого рода патологией у меня и мысли не возникало. Я даже представить себе не могла, что спустя много лет я буду работать одна и не с одним таким ребенком, а с группой детей. А в то время меня, как и все мое поколение, накрыли «лихие» девяностые, и о психиатрии, как и об аутизме, пришлось забыть на некоторое время.
