Когда я получил приглашение на яхту Августа, то не удивился.
В тот год было много экстравагантных приглашений. Таланты, что чувствовали себя невостребованными советской властью, стали получать приглашения с Запада, мол, именно вы нам и нужны, – богачи звали в свободный мир на выставки, во дворцы и на яхты.
Я был молод, мира за пределами Московской кольцевой дороги не знал, но мои картины стали выставлять в Европе. Приглашения посыпались внезапно: вот позвали на выставку в Гамбург, вот парижская графиня мечтает познакомиться; вот Венецианская биеннале приглашает. В общем ряду приглашение на яхту в Амстердамском порту не выглядело странным.
Условия тоже не напугали. Владелец корабля предлагал следующее: я живу в предоставленной мне каюте в течение шести недель, пишу картины на свое усмотрение, три картины оставляю голландцу в качестве платы за гостеприимство. Все, что нарисую сверх того, является моей собственностью – могу посылать в музеи или продавать на рынке.
Письмо-приглашение было отпечатано на квадратном кусочке картона красного цвета, а мое имя было вписано от руки. Это указывало на то, что приглашен не только я – или приглашают художников на яхту регулярно. Почему картон красный? Видимо, владелец яхты таким образом маркировал приглашения художникам из освобожденной, некогда коммунистической, России. Возможно, приглашения китайским мастерам он посылает на картоне желтого цвета. А в Африку – какие? Он же наверняка мыслит глобально и собирает у себя весь интернационал.
Как будет организована мастерская на яхте, мне было безразлично: уж если у богача имеется яхта с лишней каютой, то как-нибудь и мольберт с красками он сумеет приобрести. Голландские краски, знаменитая фирма «Рембрандт» – кто из нас не мечтал о таком тюбике. Живопись на корабле – отчего бы нет? Клод Моне, например, писал свои водные феерии прямо с лодки, даже есть такая картина: плывет по реке парусник, а на борту Клод Моне в панаме рисует.
В каких водах будет находиться судно, сказано не было, но, зная из журнальных публикаций о причудах богачей, я вообразил себе южные моря.
Яхта приписана к Амстердамскому порту, пришвартована в Голландии, оттуда, вероятно, пойдет через Северное море до Рейна, спустится к Дунаю… Далее знание географии не пускало. Но точно в Средиземное море выйдем, а там к Эгейскому, Ионическому… да и Карибское где-то рядом. Яхта будет дрейфовать меж коралловых рифов, матросы будут нырять за жемчугом, кок сварит черепаховый суп. Шесть недель плавания, шутка ли…
Жена обрадовалась: впереди был полноценный семейный отдых, морской вояж. Жили мы тесно, в одной квартире с родителями жены; наша семейная жизнь не клеилась, я чаще ночевал в мастерской, нежели дома, – отговаривался работой. Морской вояж решал проблемы. Мы ехали семьей, с семилетним сыном, этакая дружная поездка в буржуазный круиз.
– Как вы проводите лето? Снимаете дачу в Кратово?
– В этом году, знаете ли, мы едем на яхте приятелей в круиз. Средиземноморье, может быть, выйдем в Тихий океан… Как сложится.
Мы подумали, что надо бы раздобыть тельняшки: находиться полтора месяца на корабле, среди матросов, в костюме городского обывателя – нелепо. Матросы будут трудиться, лазать по реям (или как это у них называется?), отдавать швартовые, драить палубу – а мы в это время станем прогуливаться вдоль бортов, разряженные и праздные? Нет, я хочу освоить морской труд.
Я обратился к своему дяде, капитану первого ранга в отставке – в годы войны крейсер дяди Вити сопровождал полярные конвои из Англии в Мурманск. Однажды крейсер был взорван германской торпедой, дядя Витя тонул, выплыл, получил орден.
Мой план поработать матросом дяде Вите понравился. Он снабдил меня старой тельняшкой и посоветовал идти в северном направлении.
– Идите в Норвегию, – посоветовал дядя Витя. – Вот где красота. Лофотенские острова, айсберги, лед. Пойдете мимо Фарер…
– Дядя Витя, – сказал я, – маршрут намечен, мы идем на юг.
– Жаль, – сказал советский моряк и закурил «Беломор».
Я ненавидел пачку папирос с картой Беломорканала на крышке: путь в Белое море, прорытый заключенными, меня не манил. В те годы многие старики курили «Беломор», и образ Сталина витал над державой.
– Мы пойдем в южные моря, – повторил я.
Я стал читать популярную литературу по географии южных морей и Атлантики. Узнал, в частности, что акулы в акватории Реюньона нападают даже на мелководье. Решил, что отговорю Августа ходить к французскому острову Реюньон, если он, конечно, собирался туда. Впрочем, что загадывать! Когда решаешься на такое приключение, надо отдаться на волю случая.
Мы вылетели в Амстердам шестого августа, взяв с собой три чемодана: в плавании ребенку может понадобиться масса разных вещей; книжки и учебники тоже нужны; а лекарства? Сапоги бахилы – чтобы ходить по палубе, когда яхту заливает высокая волна; теплые свитера и куртки – если холодный ветер; плащи с капюшонами – на случай штормов.
С этим неподъемным скарбом мы приземлились в Схипхоле, оттуда автобус нас подвез к центральному вокзалу; далее следовало идти пешком – так гласила инструкция.
Разумеется, до вылета я позвонил по указанному на красной картонке телефону.
Женский голос ответил мне по-русски, и наличие русской секретарши обрадовало. Мой английский был плоховат, жена кое-как говорила по-немецки, мы могли остаться непонятыми, но заботливый миллионер, приглашая русского художника, нанял русскую секретаршу – сколь предусмотрительно!
