Возраст необязательно означает зрелость – так думает Коэндзи Сидзука, которой в этом году исполнилось восемьдесят лет.
Пожилые люди, как правило, смотрят на молодежь свысока и пускаются в длинные истории о прошлом, что бы их при этом ни спросили. Не имея будущего, старикам только и остается, что говорить о нем, но сами они либо этого не замечают, либо просто делают вид.
– Верховный судья в том деле был когда-то моим подчиненным. Теперь, правда, мы поменялись ролями, и я оказался на стороне защиты, но, наверное, это то, что называют разницей в силе. Даже с места судьи он украдкой поглядывал на меня, следя за моей реакцией.
Например, человек, напыщенно хвастающийся перед Сидзукой, – отставной судья, сменивший профессию на адвоката после выхода на пенсию. Слушать, как он бахвалится прежними заслугами, невыносимо.
Когда кто-то, не будучи другом, рассказывает такие истории, обычно это говорит о большом желании покрасоваться, а не о сдержанности. А несдержанные пожилые люди – настоящая обуза.
Поэтому Сидзука решает немного поддеть его.
– Так вы выиграли тот процесс? – спрашивает она, и лицо бывшего судьи тут же кривится от недовольства.
– Нет. Это было уголовное заседание. Уровень обвинения достиг почти ста процентов, так что суть защиты заключалась не в том, чтобы выиграть или проиграть, а в том, как именно проиграть.
Сидзука едва не хмурится. Ради кого, в конце концов, сражается этот отставной судья? Хотя раньше она и принадлежала к юридической среде, сейчас Сидзука стыдится быть на том же поле. А мысль о том, что вскоре ей придется стоять с этим человеком на одной сцене, только сильнее удручает.
Прошло уже шестнадцать лет с тех пор, как Сидзука ушла в отставку с поста в Токийском Верховном суде. Некоторые коллеги предлагали ей стать адвокатом, однако ее муж уже давно скончался, и, хотя иногда она навещает дочь с зятем и помогает им присматривать за детьми, в целом она ведет беззаботную одинокую жизнь. Она ушла в отставку за год до пенсии, но накоплений и пенсионных выплат хватает, чтобы спокойно жить одной. Многолетняя работа в юридической сфере истощила ее и морально, и физически, поэтому она решила взять перерыв.
Однако мир не оставил Сидзуку в покое. Как бы то ни было, она двадцатая женщина-судья в Японии, что обеспечило ей определенную известность и уважение. Приглашения стать профессором в юридических университетах приходили одно за другим. Сидзука не возражала быть наставницей для нового поколения, откликалась на просьбы. И прежде чем она успела осознать это, чтение лекций на юридических факультетах и проведение докладов, можно сказать, стали ее новой профессией.
Конечно, временное преподавание или чтение лекций нельзя назвать постоянной работой, но если заниматься чем-то шестнадцать лет, то оно становится частью жизни. К тому же Сидзука чувствует себя обязанной воспитывать новое поколение и широко освещать правовые вопросы.
Именно поэтому ее пригласили выступить сегодня с лекцией в честь пятидесятилетия основания юридического факультета Нагойского университета. Она привыкла к выступлениям, но ожидала, что в зале будут присутствовать не только студенты. Впрочем, это единственное, что ее беспокоило.
* * *
– Как я уже говорила, с момента принятия закона о несовершеннолетних в тысяча девятьсот сорок восьмом году[1] уровень преступности среди несовершеннолетних остается прежним. В последнее время такие преступления привлекли внимание СМИ. Это главным образом связано с жестокостью этих преступлений, а не с фактическим ростом количества инцидентов. Если говорить о процентах от общего количества преступлений, случаев скорее становится меньше.
Говоря это, Сидзука окидывает взглядом зал. С кафедры так же, как и в обычных классах, можно рассмотреть лицо каждого из присутствующих. Как она и предполагала, половину аудитории составляют студенты. Вторая половина – это пожилые люди, скорее всего, выпускники или приглашенные гости.
Содержание лекции обсудили заранее. Затрагиваемые темы вряд ли интересны пожилой части аудитории, но Сидзука не из тех, кто корректирует свою лекцию в зависимости от слушателей.
– Гораздо важнее обратить внимание на тот факт, что неуклонно растет количество преступлений, совершаемых пожилыми людьми. И не только количество преступлений, но и доля преступников. Как говорится, преступность – зеркало общества, и этот рост нельзя рассматривать как нечто не связанное с текущими социальными условиями. Со снижением рождаемости и старением населения, когда люди в возрасте от шестидесяти пяти лет составляют его четверть, сумма социального пособия на одного человека уменьшается, поэтому, мне кажется, количество преступлений, совершаемых пожилыми людьми, будет только расти. Нашему поколению внушали идеалы безымянных, бедных и прекрасных, но, к сожалению, бедность – благодатная почва для преступлений.
Сидзука следит за реакцией аудитории, но почти никто не выказывает недовольства. Видя это, она медленно приходит к выводу, что собравшиеся здесь пожилые люди вряд ли бедны, по крайней мере в экономическом плане.
Если подумать, сюда не пригласили бы тех, кто не может позволить себе оплатить ужин, а если бы их все-таки пригласили, подобные темы не заинтересовали бы их больше, чем сегодняшнее меню. Люди, не испытывающие материальных трудностей, равнодушны к тем, кто их испытывает. Наверное, они считают тех, кто склонен к совершению преступлений, жителями другого мира.
Тем не менее есть одно исключение.
Пожилой мужчина в инвалидном кресле, сидящий в первом ряду, проницательно смотрит на Сидзуку. Его взгляд сильно отличается от взглядов других пожилых людей. В элегантной рубашке и с дружелюбным выражением лица, он напоминает типичного пенсионера, живущего по соседству, и даже его аляпистое красное итальянское инвалидное кресло нисколько не режет глаз.
– Социальное пособие и преступность – две стороны одной медали. Глядя на текущую демографическую ситуацию, подозреваю, что через десять лет Япония станет страной с высоким уровнем преступности среди пожилых людей. Вполне возможно, что все тюрьмы страны превратятся в дома престарелых.
По аудитории проносится смех. Сидзука удивляется – не на такой смех она рассчитывала изначально. Но этим людям идея о превращении тюрем в дома престарелых кажется не более чем обычной шуткой.
Но разве в этом есть что-то смешное? Основываясь на представленных данных, такой сценарий будущего кажется вполне реальным, ведь уже сейчас сообщается о старении заключенных в тюрьмах.
