БАРК
– Барк, в машину!
Хозяин открыл заднюю дверь, но пёс сидел рядом, с тоской смотрел на хозяина и не спешил.
Если бы только я мог ему сказать, что сегодня ехать нельзя, пронеслось в его мозгу. Он и сам не совсем понимал, почему от машины на него надвигалась опасность. Но тревога была, Барк чувствовал её всем телом.
– Ты чего? – удивился хозяин. Обычно не приходилось уговаривать. Они всюду и всегда были вместе. – Не хочешь сегодня со мной ехать? Давай, прыгай, нас ждут. Стыдно заставлять себя ждать. Надо всё делать вовремя.
С этим высказыванием хозяина Барк спорить не собирался. Опаздывать, конечно, нехорошо. Придётся ехать, не смотря на опасность. Не может же он бросить хозяина одного. И Барк запрыгнул. Тревога усилилась. Захотелось поскулить, но позволить этого себе пёс не мог. Зачем пугать хозяина? Да и не поймёт он его беспокойства. Люди почему-то не чувствуют подстерегающей их опасности.
Барк внимательно смотрел по сторонам. Он надеялся, что заметит опасность и сумеет предупредить хозяина. Но беда пришла так быстро, что Барк ничего не успел сделать. Прямо перед колёсами машины – ребёнок! Хозяин резко повернул руль, раздался громкий треск, машина встала, и голова хозяина упала на руль. Барк почувствовал запах крови и, не боясь, что хозяин подумает о нём плохо, заскулил, отчаянно и призывно.
Вокруг машины мигом собралась толпа. Кто-то открыл двери. Хозяина вытащили и положили рядом с машиной, Барк выскочил сам, сел рядом и с тоской посмотрел на родное лицо, залитое кровью.
Барк знал, что хозяин жив, но почему-то не вставал. Вставай, мысленно, приказал ему пёс, он был уверен, если хозяин встанет, значит, беда убежит. Но хозяин лежал, не двигаясь, он не слышал друга, не чувствовал его взгляда, и это было плохо.
Кто-то попытался отогнать Барка в сторону, но пёс показал клыки, и его оставили в покое. С визгом подкатила машина, двое мужчин в белом положили хозяина на носилки и увезли. Барк попытался было впрыгнуть внутрь машины, но его не впустили, дверь захлопнулась, и пёс остался один.
Барк долго мчался следом за машиной, но отстал, потерял машину из виду и впервые в жизни растерялся. Он сел на тротуаре и принюхался. Пахло бензином, этот запах заглушал все остальные, запаха хозяина не было. Куда идти?
Барк посмотрел в сторону умчавшейся машины и решил, что хозяина надо искать в той стороне. Он шёл, изредка останавливаясь и принюхиваясь. Ему повезло, около большого белого здания с красной вывеской он отчётливо учуял знакомый запах. Запах вёл к закрытой двери. В незнакомые здания хозяин ему заходить не разрешал, об этом Барк помнил, поэтому он отошёл в сторону и стал ждать. Дверь то и дело открывалась, входили и выходили люди. Подъезжали машины, похожие на ту, в которой увезли хозяина. Люди в белом вытаскивали носилки из машин и вносили их в здание. На носилках всегда кто-то лежал. От них неслись такие резкие запахи, что даже перебивали запах бензина.
Начало темнеть, а хозяина всё не было. Из здания вышли двое мужчин в обычной одежде и сели на скамейку, у которой лежал Барк. Один из них достал сигареты, закурил. Барк слегка отодвинулся, запах сигарет ему не нравился, его хозяин никогда не курил.
– Ишь ты, – усмехнулся курящий. – Собаке не нравится дымок.
Он посмотрел на Барка и вдруг замер от удивления:
– Серёга, глянь! Это же тот самый пёс, который был в аварии. Помнишь, днём мы мужика сюда привезли. Он что, своего хозяина тут ждёт?
– Выходит, ждёт! – не менее удивлённо ответил другой, постарше. Он встал, присел перед Барком. – Что, псина, грустно тебе без хозяина. А хозяин твой в реанимации, плохо ему. Выйдет он нескоро, так что шёл бы ты домой.
Что такое реанимация? Это слово Барку ни о чём не говорило, но по тону незнакомца он чётко понял, что хозяин в беде, а значит, домой Барку никак нельзя. Да и что он там будет делать, совсем один? Барк прикрыл глаза, устраивая поудобнее голову на лапах, и слегка вильнул хвостом.
– Домой не хочешь? – правильно понял его Серёга. – Ты же пропадёшь здесь. Хозяин твой долго тут пробудет.
Серёга достал из кармана свёрток, развернул, протянул бутерброд Барку.
Запах колбасы дразнил, захотелось схватить бутерброд и проглотить его одним махом. Но Барк ещё никогда не брал еды из чужих рук. И сейчас ему показалось, что это будет предательством. Усилием воли пёс отвернул голову. Лучше умереть, чем предать друга.
– Гордый! – усмехнулся курящий.
– Дурак ты, Макс! Гордость тут совсем не причём. Это верность, преданность. Хороший пёс никогда не предаст своего хозяина.
Серёга достал телефон, позвонил:
– Вера, тут нужно собаку покормить. Мне кажется, что кроме тебя этого никто сделать не сможет. Выйди, сама увидишь.
Сергей снова сел на скамейку, рядом с Максом, ожидая появления Веры.
Молодая женщина в белом халате вышла с миской в руке.
– Сергей, что ты это выдумал? – недовольно спросила Вера, глядя на лежащего пса. – Всех бездомных собак не накормишь.
– Этот не бездомный. Он ждёт своего хозяина, того мужика, которого мы к вам днём без сознания привезли. Помнишь, после аварии?
– Булыгина, что ли? Так он ещё даже в сознание не пришёл после операции.
– В том-то и дело. Хозяин в реанимации, а пёс его ждёт. Верная псина, еду из моих рук не берёт. Может у тебя возьмёт? Ты была рядом с его хозяином, вдруг пёс учует от тебя его запах. Пропадёт ведь от голода! Жалко пса.
Вера подошла нерешительно ближе к собаке, всё-таки собака немаленькая, ростом с маленького телёнка. Кто её знает, что там у неё на уме?
– Не бойся, он не укусит, – сказал Сергей, заметив нерешительность Веры. – Видно, собака породистая, по всем признакам, доберман. Я в породах немного разбираюсь. Доберманы просто так ни на кого не нападают.
Вера присела рядом с Барком, поставила перед его мордой миску с супом.
– Поешь, миленький! Не может к тебе твой хозяин выйти, болен он. А ты должен есть, чтобы его дождаться.
Барк принюхался. Среди всех прочих запахов он уловил очень слабый, но всё-таки родной запах. Этот запах шёл от Веры. Пёс встал, обнюхал женщину. Да, он не ошибся, эта женщина была совсем рядом с его другом. Барк поднял голову и заглянул в глаза Веры. В них он увидел жалость. Нет, жалеть его не надо.
Барк вернулся на прежнее место, лёг и отвернулся от чашки, хотя сделать это ему было совсем нелегко.
