Жил-был Мальчик. Очень обыкновенный. Светлоглазый и чуть веснушчатый. Он жил в новом городе, в новом доме и ходил в новую школу.
В комнате Мальчика на стене висела синяя Карта Всех Морей и Океанов. А на письменном столике, рядом с пластмассовым стаканом для карандашей, стоял кораблик из коричневой сосновой коры, с бумажными парусами.
Отец и мать были довольны картой. Считали, что она помогает Мальчику лучше изучать Природоведение. А на кораблик они не обращали внимания.
Потом родители Мальчика переехали в другой город. И Мальчик, разумеется, переехал. Карту он привез с собой, а кораблик сломался по дороге, и его незаметно выбросили.
Город, где они стали жить, был совсем особенный. Он был старинный. Там встречались такие узкие улицы, что Мальчик даже без разбега перепрыгивал с тротуара на тротуар. С домов смотрели на прохожих каменные львиные морды, а у тяжелых ворот поскрипывали на ветру железные фонари.
А у маленькой кирпичной крепости лежали вросшие в землю чугунные пушки.
Узкие улицы разбегались от крепости и выходили к Широкой реке. Там у причалов стояли суда. Рыбацкие – с растянутыми для просушки сетями, грузовые – с черными бортами, белыми надстройками и разноцветными трубами, пассажирские – совсем белые. Плескались флаги и бегали неутомимые буксиры.
Корабли приходили с моря. Море лежало в нескольких милях от города. Его не было видно, и все-таки оно чувствовалось за треугольными крышами и высокими острыми башнями.
На крышах и башнях стояли флюгера. Это были узорчатые флаги, рыцари на конях, трубачи, парусные корабли и крылатые звери. Под некоторыми флюгерами находились перекрещенные стрелы – они смотрели в четыре стороны.
Когда начинался ветер, всадники, корабли, трубачи и звери со скрежетом поворачивались ему навстречу, а стрелы оставались неподвижными. На их наконечниках чернели жестяные буквы N, S, W, О. Мальчик понимал, что они означают страны света: норд, зюйд, вест и ост. Это были морские названия. Моряки не говорят: "Дует ветер с северо-запада". Они говорят: "Дует норд-вест".
Норд-весты дули чаще других ветров. Они приносили влажную прохладу, серые облака и запах водорослей. Взрослые ворчали и обижались на сырую погоду. Мальчик не обижался. В ветре было Дыхание Атлантики.
– Папа, – сказал Мальчик за ужином, – дай мне рубль и пятьдесят копеек… пожалуйста. Я куплю словарь.
– Что за сумасшедшие цены! – сказала мама. – Я спрошу в школе, почему такие дорогие учебники.
– Это не учебник, – сказал Мальчик и стал качать ногой под столом. – Это так… Морской словарь.
– Не болтай ногами, – велела мама. – Что еще за новости – морской словарь? Ты бы лучше вспомнил, что через месяц в школу, а у тебя нет "Английского языка".
Днем у нее на работе были Неприятности, а сейчас Плохое Настроение.
– Зачем же тебе морской словарь? – спросил отец.
– Так просто… – неловко ответил Мальчик, но тут же подумал, что лучше отвечать прямо. – Я буду моряком дальнего плавания.
– Не царапай вилкой скатерть, – сказала мама. – Моряком дальнего плавания! Этого еще не хватало.
– Ну, хорошо, хорошо, – торопливо сказал отец. – Я подумаю. Может быть. После зарплаты.
Он знал, что почти половина мальчиков хочет стать моряками дальнего плавания, и никто из них не собирается быть зубным врачом, бухгалтером или управдомом.
Но отец не знал о другом. О том, что его мальчик по темному силуэту на светлой воде уже легко отличал сухогрузное судно от рефрижератора, что купленные для школы тетради он изрисовал схемами барков и фрегатов и на каждом из рисунков мог с точностью показать, где какой стоит парус, и сказать, как он называется. Он никогда не спутал бы адмиралтейский якорь с якорем Холла. В углу за диваном он хранил звено якорной цепи, которое подобрал на пирсе и очистил от ржавчины. Это было могучее железное кольцо весом в добрый десяток килограммов. В кольце была перемычка. Они делаются для того, чтобы цепь не перекручивалась и не запутывалась.
Многие мальчики мечтают о капитанских мостиках и дальних морских походах. Но многие ли смогут ответить, как называется перемычка в звене якорной цепи? Между прочим, называется она "контрфорс".
Мальчик полюбил продутый морскими ветрами город. А в городе больше всех мест ему нравилась Старая гавань. Южная улица, где жил Мальчик, выходила прямо к гавани, и от калитки до берега добежать можно было за четыре минуты.
Обычно гавань пустовала. Лишь иногда здесь отстаивались перед ремонтом рыбацкие сейнера, которые вернулись из бурной Атлантики.
Они отдыхали, прижавшись обшарпанными бортами к деревянным сваям причала. Причал зарос тонкой травой и мелкими ромашками.
В гавани росли кувшинки. Их цветы были похожи на солнечные шарики, рассыпанные по темной воде, а стебли уходили в зеленоватую глубину. На листьях кувшинок иногда сидели любопытные лягушки и разглядывали берег.
Большая дамба отделяла гавань от широкой реки. Она была похожа на длинную букву Г. Коротким концом дамба примыкала к берегу.
Построили ее в очень давние годы. Сначала в дно реки вбили деревянные сваи – плотно друг к дружке, в два ряда, потом навалили между этими рядами булыжники и насыпали щебень – вровень с верхними срезами свай. И получилась могучая подводная стена. Только самая кромка ее поднималась над водой. Это была защита от волн. Правда, волны часто перекатывались через дамбу, но тратили на это много сил и в гавани сразу успокаивались.
Сваи потемнели от воды, позеленели и набухли. Сердцевина у многих прогнила, и кое-где на срезах, как в цветочных горшках, вырастали кустики травы. К августу они становились густыми и высокими.
Начало августа было солнечным и теплым. Здешний край, известный туманами и пасмурным небом, словно хотел показать Мальчику, что умеет быть ласковым к тем, кто его полюбит.
Каждый день Мальчик приходил на дамбу. Он садился на краешек, ставил рядом с собой сандалии и свешивал в воду ноги.
Вода была бархатистая и теплая. Просвеченная зеленоватыми лучами. Коричневые мальчишечьи ноги становились в ней какими-то бледными и ненастоящими, словно их хозяин всю жизнь проходил в длинных штанах и не знал, что такое загар. На незаметных волосинках рассаживались крошечные пузырьки. Мальчику начинало казаться, что он постепенно врастает в речной мир и превращается в подводного жителя. Чтобы не превратиться совсем, он бултыхал ногами, и любопытные мальки, собравшиеся поглазеть на мальчишку, перепуганно разлетались кто куда.
Потом эти мальки осторожно собирались опять. Они были чуткие и верткие, словно стрелки компаса.
Из больших рыб Мальчик видел только одного и того же окуня. Окунь был толстый, полосатый и неприятный. Он всегда сидел в кусте водорослей, шевелил плавниками и будто прислушивался. Мальчику он казался похожим на бывшего соседа – ребячьего врага и склочника. (Это было в том городе, где Мальчик жил раньше. Все ребята звали того соседа Перехватчиком.)
