Лику-Неврийцу было шестнадцать. В этом возрасте всякому кажется, что он немного бессмертный.
Юный скиф-оборотень стоял на одном из голых холмов, что окружают город Калимену и внимательно рассматривал её стены, сложенные из светлого камня.
В переводе с наречия эллинов “Калимена” означает “Прекрасная Гавань”. Этот город – главная колония вольного города Херсоноса. Гавань у Калимены и правда удачная, только оборонять тяжело.
Первое, что видишь, когда приближаешься к городу – огромная игла башни-маяка. Стены с приземистыми четырёхугольными башнями, окружают её, словно каменное ожерелье. Скифов в акрополь никто не пустит, но Лик прикинул, что там, внутри, пространства не больше, чем на одну улицу. Вокруг стен – распаханные поля с ещё зелёными овсом и пшеницей. Здешняя земля не годилась для винограда и оливок, но зерно росло хорошо.
Это старое место, здесь жили ещё в киммерийские времена.
Не верилось, что этому городу суждено рухнуть под ударом победоносной армии Палака, царя скифов. Даже сейчас, когда степной царь сокрушил белоснежные стены Ольвии и вступил во дворец своих предков.
Холм, на котором стоял Лик, был каменистый и бесполезный. Так что его отряд занял высоту без боя. К счастью, отряд был достаточно маленьким, чтобы прокормиться на лесной добыче.
Почти все, с кем он несколько месяцев назад вышел из Херсонеса, были сейчас далеко. Взрослые и недужные стояли лагерем в Крабовой Бухте среди южных Таврийских гор и пытались наладить жизнь. И не больше десятка искателей приключений пришли вместе с Ликом сюда, почти на край мира.
Почти все – подростки, его возраста и младше. Все, как один – скифы горной Таврии, вольные и голодные. Этот народ не подчинялся ни гераклейцам, ни степному царю Палаку, ни даже голосу разума.
Из всей компании только Маесу исполнилось целых двадцать лет. Он тоже был из неврийцев, но горожан. Лик познакомился с ним в Херсонесе, они оба оказались слишком дикими для этого гераклейского города.
Юные скифы поставили на холме две островерхих скифский шатра и спали там вповалку, не различая чинов. Если смотреть из города, серые войлочные шатры были похожи на волчьи уши.
Все они ждали вестей из Калимены.
Конечно, юные скифы не надеялись, что их пустят в акрополь. Оборотням скифского рода в Калимене и раньше были не рады. Говорят, в окрестностях жили две-три такие семьи. Как только пошли слухи о херсонесских делах, они снялись с места и исчезли в степном море.
Лик старался не думать, какую судьбу они там встретили. Сегодня в степи волкам места нет.
Но они продолжали ждать. Ждать начала войны, когда их помощь всё же понадобится.
…Но где же Евдокс? Где же посыльные?
Какое-то движение у ворот. Солнце уже пекло, но давило меньше, чем там, среди голых таврийских скал. Так что зоркий Лик даже в такой дали смог различить маленького тонкокостного человечка в ученической тунике и светлыми волосами, забранными в дакийский хвост.
Сердце запрыгало, а во рту проступило горечь. Лик был рад видеть старого друга. И заранее понимал, что раз послали Ихневмона – значит, город не готов к соглашению.
Ихневмон приближался. Лик смотрел то на него, то вокруг, выискивая возможную опасность.
Теперь уже можно было разглядеть, насколько Ихневмон мелкий. Ему всё ещё тринадцать. В этом возрасте даже не все терионы способны к метаморфозе в своё животное – а Ихневмона уже посланником посылают. Либо его считают малоценным. Либо малоценным считают отряд Лика. И то, и то звучало обидно.
– Привет, мой друг,– произнёс оборотень и заключил мелкого в объятия. Ихневмон захихикал – скифские обычаи его всё ещё забавляли.
Прочие юные скифы из небольшого отряда собирались у него за спиной. Они тоже хотели узнать новости.
– Почтенный Евдокс принял командование,– сообщил Ихневмон.
– Отличные вести. Вы слышите, братья? Наш человек – в акрополе!
– Но не торопись радоваться,– мрачно произнёс Ихневмон,– Городской совет отказался брать вас в союзники. Вы для них – ещё одно стая степных волков.
– За какими воронами городской совет что-то запрещает Евдоксу!– возмутился Лик.– И кому есть дело до его запретов. Почтенный Евдокс сейчас – всё равно, что царь этого города!
– Евдокс – стратег. Это разное. Он командует только воинством, а не горожанами.
– А разве воинство и горожане – не одно и то же?– осведомился Лик.
– В Калимене – нет. Слишком много гостей и метеков. В мирное время городской совет может отменять решения стратега. Вот если будет война и он прикажет открыть нам ворота – горожане это исполнят…
– Когда город будет в осаде, открывать ворота будет уже поздно!
– Но это же их ворота, а не твои, Лик. Они в своём праве.
Лик зарычал и пнул землю. Потом поднял лицо к небу и заревел.
Сейчас метаморфоза будет,– в ужасе подумал Ихневмон.
Но ничего не произошло. Рёв захлебнулся и Лик тяжело опустился на землю. Только эхо откликалось в оврагах.
Теперь Лик сидел, обхватив руками копну длинных рыжих волосы. А после заговорил – уже человеческим голосом:
– Они послали его на смерть, вот что! Они послали его на смерть!– Лик задыхался от ярости.– Они знают, что не удержат Калимену! Даже если бы у Палака не было его лучей, они бы всё равно её не удержали. У сколотов теперь есть и военные машины, и рабы-землекопы, и подрывники…. Всё они знают, всё понимают, что город не удержать. Вот и поставили Евдокса стратегом. Чтобы виноват оказался он, а не они. Чтобы народное собрание шкуру не спустило!
– Так устроено любое народовластие,– Ихневмон развёл руками.
– Что ещё сказали горожане?– спросил Лик, не отводя взгляд от лица мальчишки.
– Они просили передать, что вы, вольные скифы, вольны погибнуть в степи, сражаясь против соплеменников,– ответил Ихневмон.– Да-да, так и сказали. Они же тавров и царских сколотов не различают… То. что ты воюешь против Палака и горожане воюют против Палака – не повод считать вас союзниками. Мало ли волков по степи бродит!
– Это глупо, это просто глупо. Они что, не слышали про Крабовую Бухту?
– Слышали. Евдокс на неё и упирал. А агораномы ему и ответили: очень хорошо, раз есть на земле место для волков, пусть убираются туда и роют себе норы. Зачем волкам Прекрасная Гавань, если у них и так есть своя колония?
– Затем, что нас перебьют поодиночке!… Ладно, хватит о них. Я чувствую, что если поговорю о них ещё час – сам к ним полезу на стену… Скажи мне быстрее, пока я не до конца разозлился – что с Мелито? Где она?
– В Херсонесе. Где ей ещё быть?
– Почему Евдокс не привёз её с собой?
– Зачем ему её привозить?
– Разве она ему не дочь?
