День выдался пасмурный: солнце будто кто-то прикрыл завесой из плотной кисеи, а свинцово-серое море волновалось с самого утра, словно размышляя, быть настоящему шторму или нет. Жизнь в Кааме затихла в ожидании; рыбаки не вышли в море, а прочие горожане то и дело поглядывали на небо.
Но дождь так и не начался.
Вместо шторма к столице Окраины приближалось совсем другое бедствие: сначала оно было едва заметной черточкой на горизонте, однако черточка эта росла очень быстро и вскоре превратилась во фрегат с черными парусами. Со сторожевых башен раздалось гудение колоколов, от которого каамцы, побросав все дела, принялись суетливо готовиться к новой атаке на город. Лишь те, кого угораздило оказаться в этот момент на смотровой площадке одной из многочисленных башен, ощутили некую странность в происходящем: черный фрегат был всего один, и даже самая слабая подзорная труба позволяла разглядеть, что он в плачевном состоянии. Паруса потрепанные, местами так и вовсе рваные, на правом борту подживают следы глубоких ран, а на палубе виднеется всего лишь с десяток людей… Впрочем, последнее как раз было излюбленным обманным приемом цепных акул.
Следом за донесением, что пушки крепости готовы к бою, Лайра Отчаянный получил второе: незнакомый фрегат замер у входа в гавань, возле скалы, которую каамцы назвали Зуб мерра, и вывесил белый флаг. Переговоры?.. Сердитый и чуть сбитый с толку король Окраины помянул кракена и отправился на пристань вместе с двумя советниками и Камэ, которая после беды, случившейся больше двух месяцев назад, следовала за братом неотступно, словно тень. Прибыв на место, он первым делом потребовал подзорную трубу на треноге и, придерживая ее левой рукой, принялся изучать странного гостя, который теперь подавал уже другие сигналы.
– Ничего не понимаю, – проговорил Лайра через некоторое время, оглядываясь на своих спутников. – Этот сигнал известен только мне и Кристобалю Крейну, однако фрегат, который мы видим, уж точно не «Невеста ветра». Те, кто на борту, просят разрешения войти. У них пробоина после столкновения с кракеном и полные трюмы воды… Кто они такие, забери меня Великий Шторм?
– По правде говоря, мне эта рыба знакома, – сказал один из советников, Гристейн Мор, задумчиво обхватив рукой небритый подбородок. От прочих помощников Лайры Отчаянного он отличался необыкновенно острым зрением и не нуждался в подзорной трубе, чтобы как следует разглядеть фрегат, застывший у входа в гавань. – Но я не в силах поверить, что такое возможно…
– А поточнее нельзя?
– Взгляни еще раз, повнимательней. Она, конечно, здорово потемнела, однако такое с молодыми фрегатами иногда случается. У нее светлое пятно над правым глазом… и передняя мачта слегка короче, чем требует канон Сёгэна… ну же, Лайра, ты видел ее ровно столько же раз, сколько я.
Король Окраины вгляделся – и присвистнул.
– Вот это поворот! Я тоже не верю своим глазам… Каким образом это может быть «Утренняя звезда» и почему она здесь?
Мор хмыкнул и пожал плечами, но ничего не сказал. Лайра продолжил:
– Если это и впрямь «Утренняя звезда»… откуда им известен наш с Кристобалем условный сигнал? Почему они явились сюда? Всем известно, что мы с Крейном друзья – пусть это и несколько устаревшие сведения, – а вот Звездочет никогда моим другом не был, равно как и любой головорез из его команды.
– Если сигналу их научил Крейн, если он и сам на борту, ты должен их впустить, – негромко проговорила Камэ, не глядя на брата. – Даже если за ними по пятам следует Великий Шторм. Особенно если за ними следует Великий Шторм.
– С какой стати Крейну быть на борту «Утренней звезды»? – парировал Лайра. – И где «Невеста ветра»? Где остальные – где Джа-Джинни, в конце концов? Он мог бы прилететь и объяснить всю эту меррову ерунду.
– Раз уж никто из вас не в силах озвучить очевидное, это сделаю я, – ровным голосом сказал другой королевский советник, Кеттри. – Возможно, произошло нечто ужасное, и Крейну нужна помощь?
Лайра выругался сквозь зубы и неловким движением опрокинул треногу. Камэ вздрогнула от грохота и посмотрела на брата с мольбой. Он отвел взгляд.
– Ты знаешь… несмотря ни на что, он бы не выдал условный сигнал человеку, способному причинить нам вред, – тихо сказала она. – Тебя просит о помощи друг.
– Очень осторожный друг, – прибавил Мор. – И осведомленный – он явно знает и о ссоре с Крейном, и о том, что у нас нет оснований доверять кораблям черного цвета.
– То есть вы все считаете, что я должен забыть о случившемся? – подытожил Лайра, окидывая взглядом троих спутников.
Мор в ответ ухмыльнулся, Камэ кивнула, а Кеттри – самый молодой из всех – сначала просто пожал плечами, но потом тоже кивнул.
«Не ври самому себе – ты уже готов запихнуть случившееся в дальний угол памяти, – прошептал на ухо Лайре голос, не слышный никому другому. – И мы оба знаем, что любопытство – твой порок. Прогнав этот фрегат, ты не сможешь ни есть, ни спать, измучаешь всех и вся. Не сопротивляйся, мой король. Принимай гостей, кем бы они ни были».
Камэ неверно истолковала его молчание и расправила плечи, готовясь ринуться в бой; выражение ее лица сделалось не по-женски суровым. Лайра наконец-то посмотрел в глаза своей сестре, и несколько минут они оба молчали, словно обмениваясь мыслями. Кеттри оглянулся на «Утреннюю звезду» и покачал головой, с трудом скрывая нетерпение. Мор, которому чаще доводилось видеть Лайру сомневающимся, наградил молодого моряка сердитым взглядом и вынудил взять себя в руки.
