1. Пролог. Вероника
— Ты нам не подходишь, Вероника, — говорит бородач и чуть прищуривается.
Во рту моментально пересыхает, на спине выступают капельки пота.
— Могу я узнать, почему?
Бородач ухмыляется:
— Можешь, конечно. Только тебе все равно эта информация не поможет.
— И все-таки… — слова даются с трудом. — По какому признаку вы меня забраковали?
— Ты слишком занудная.
— Что?
Бородач кладет ноги на стол и обводит взглядом своих коллег:
— Ты не творческая и зажатая. У тебя на лбу написано — «ботаничка».
Я нервно поправляю ворот кипенно-белой блузки и, кажется, краснею. Меня ведь так уже лет шесть никто не называл. И вот опять.
— Кстати, с какой медалью школу окончила? — спрашивает бородач, косясь на мои строгие туфли.
— С золотой, — невольно вырывается у меня. Но лучше было бы, конечно, смолчать.
— А профессия у тебя, стало быть, — учительница начальных классов.
— Нет, — я заискивающе улыбаюсь (в груди поднимается глупая вера, что специальность добавит мне очков). — По диплому я менеджер.
Девушка в кедах, сидящая за столом справа от бородача, тихо хмыкает.
— И диплом, наверное, красный?
— Ага, — я виновато вжимаю голову в плечи.
Бородач смотрит на меня с жалостью:
— А теперь погляди на нас и сравни с собой.
Я киваю и с подобострастием скольжу взглядом по всем, кто сидит сейчас в зале студии, в которую я пришла на собеседование. Так-так! В углу — парень с выбритой наполовину головой, в странной кофте. Хотя постойте! Это не кофта. Это тату, они цветастым полотном покрывают все руки парня и его выглядывающую из футболки шею.
Слева от парня качается на стуле мужчина лет тридцати пяти. В брови у него виднеется какой-то гвоздь. Пока я разглядываю этот самый гвоздь, мужчина переодевает козырьком назад ярко-оранжевую бейсболку и показывает мне язык. На языке у него бултыхается что-то похожее на колокольчик. И еще виднеется налет, ага.
Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не посоветовать мужчине с гвоздем обратиться к гастроэнтерологу. Гастрит — это вам не шутки, но сейчас явно не время для того, чтобы нести просвещение в массы.
— Ну? — торопит меня бородач.
Я торопливо перевожу взгляд на девушку в кедах (ее ноги тоже на столе, а не под ним). Девушка изучает меня в ответ и теребит пальцами в многоярусных кольцах розово-голубые волосы.
— Что скажешь?
— Мой деловой наряд тут не уместен, — вздыхаю я и невольно переступаю с ноги на ногу (сесть мне так и не предложили).
— То-то же! — кивает бородач.
— Но я могу немного подкорректировать имидж.
Все присутствующие обидно ухмыляются.
— Мозги тебе надо подкорректировать, мозги! — вздыхает бородач, а потом почесывает затылок. — Но это ведь невозможно. Пойми: дело не в твоей внешности. Дело в харизме. В качестве портфолио ты прислала ссылку на свой канал на «Ютуб». У тебя там за полтора года накопилось восемьсот подписчиков. Это тебе ни о чем не говорит?
— Надо больше тратиться на рекламу, — скорбно признаю я.
— Думаешь, дело в этом? — Бородач приподнимает одну бровь. — Я ознакомился с несколькими твоими видео — и это совсем не то, что мы хотим. Монтаж неплох, но остальное…
— Я готова учиться новому!
Он морщится:
— Харизме не научишься. Она либо есть от природы, либо нет. Ты зажата, ведешь себя перед камерой как диктор советского телевидения. Как будто боишься, что за одно неверно сказанное слово тебя расстреляют.
— Но я ведь претендую на вакансию «видеографа», — мой голос звучит смешно и заискивающе. — Какое значение имеет моя зажатость? Она останется за кадром.
Да уж! Давненько я так не унижалась. Просто мне до чертиков нужна эта работа. Я мечтаю о ней со второго курса универа. Я жить не могу без камеры и съемок!
— Видеограф тоже должен уметь зажечь, — поясняет бородач. — А ты своей зажатостью будешь заражать наших клиентов.
Мужчина в оранжевой бейсболке одобряюще кивает.
Я смотрю на них обоих жалостливыми глазами:
— Почему вы не хотите дать мне шанс? Я поработаю над собой. Схожу на какой-нибудь тренинг.
— Не трать время! — мотает головой бородач. — Ну не твое это. В конце концов, в офисе тоже кто-то должен работать.
У меня даже дыхание перехватывает. Все! Это уже край. Я вскидываю подбородок и пронзаю бородача яростным взглядом:
— Вы еще пожалеете, что не взяли меня.
— А-ха-ха! — вся студия взрывается дружным хохотом.
— Да, пожалеете! — повторяю я и пулей вылетаю из студии.
Когда оказываюсь на улице, понимаю, что расстроилась больше, чем следовало. Все будто в тумане, в ушах шумит. А еще у меня такое чувство, будто земля вот-вот уйдет из-под ног. Чтобы не грохнуться под ноги какому-нибудь несчастному прохожему — опускаюсь на первую попавшуюся лавочку и сижу на ней без движения, наверное, минут десять.
Постепенно самообладание ко мне возвращается.
Всего восемьсот подписчиков, говорите? Будет больше! Надо просто немного сменить концепцию канала. А с харизмой у меня все нормально, просто я не из тех, кто любит выставляться. Я люблю делать так, чтобы блистали другие.
Дыхание мое выравнивается, меня вдруг до смешного переполняет детская решимость. Я обязательно буду зарабатывать на видео, а не в офисе. Обязательно!
Поднявшись с лавочки, я на всякий случай отряхиваю брюки и нахожу в «ДваГИС» ближайший магазин купальников. Перемены начинаются сегодня!
Через пятнадцать минут я уже стою посреди узкого торгового зала, чьи стены увешаны бельем, ощупываю тонкую ткань серебристых трусиков.
Заметив мой искренний интерес, ко мне подскакивает продавщица:
— Могу я вам что-нибудь подсказать?
— Можете! — подтверждаю я, доброжелательно улыбаясь. — Покажите мне, пожалуйста, самый развратный купальник из тех, что у вас есть.
— Э… — на ее лице проступает растерянность.
— Да-да, — киваю я. — Тащите сюда что-нибудь вызывающее.
Продавщица несколько секунд косится на меня с подозрением, но потом уходит в подсобку. Дожидаясь ее возвращения, я оглядываю себя в зеркале. Выгляжу как обычно. И уж точно не хуже других. Волосы собраны в пучок, стрелки на брюках отглажены идеально — в конкурсе «А ну-ка, девушки» жюри без раздумий выдало бы мне золотую медаль.
— Вот такая модель есть, — продавщица возвращается в зал, сжимая в руках какие-то ленточки. — Примерите? Размер вроде ваш.
На ее лице — натянутая улыбка и недоумение. Кажется, она не верит, что кто-то в добром здравии решится на покупку ее «макраме».
— Давайте сюда, — я беру «ленточки» и топаю в примерочную. Мне слегка тревожно, но дух противоречия требует умыть всех, кто заклеймил меня «ботаничкой».
Купальник сразу садится как влитой. Я сосредоточенно изучаю его в отражении и невольно ежусь, представляю, как бабули на пляже при виде меня будут креститься, а мужчины каменеть (целиком и отдельными частями).
