Ближе к шестидесяти Марго потеряла всякий интерес к сексу. То есть, будем говорить честно – стала испытывать к этой сфере настоящее отвращение.
Ее муж, человек тоже немолодой, был, однако, еще ого-го-го. Женились оба по третьему разу, и, наконец, удачно. Даже очень. Их зрелая любовь оказалась крепкой, густого и богатого букета, как бархатный португальский портвейн. Взрослые дети от прежних браков им не мешали, и Марго с Андроном жили исключительно друг для друга. Андрон Ильич на удивление бескровно и при этом успешно управлял строительной фирмой, Марго тоже имела свой бизнес. В общем, чтобы покончить с формальностями, были эти двое богаты, практически здоровы и счастливы и прожили в таком режиме до серебряной свадьбы.
Андрон ничего не требовал от жены, кроме одного: исполнять супружеский долг еженощно (не исключая командировок, куда он в обязательном порядке брал Марго с собой). Что было даже отчасти феноменально, учитывая его солидный возраст и ненормированный рабочий день. Не забудем и о такой детали, как его колченогость. Начиная свой трудовой путь монтажником, Андрон упал с лесов и раздробил колено. С тех пор нога у него не гнулась, и ходил он с тростью, бросая ее при ходьбе вперед и вверх, словно расчищал себе путь. Близким подругам Марго рассказывала, на какие забавные ухищрения в постели пускается в связи со своим неподвижным коленом ее супруг.
Когда ей было сорок, и пятьдесят, и даже пятьдесят пять, все это замечательно украшало и без того красивую жизнь. Поездки по стране, конечно, утомляли, но принимающие стороны закатывали Ильичу такие встречи, что со временем Марго даже полюбила эти совместные командировки. Из клиники, разумеется, пришлось уйти. Андрон арендовал квартиру в их же доме, и бабы записывались к Марго за месяц, а то и за два, так как была она гинекологом от бога. «Если б вы знали, – говорила она близким подругам, – до чего я люблю эти письки!»
Но вот подкатило к пятидесяти девяти. И Маргарита Аркадьевна впервые осталась холодна к ласкам мужа. Нет, она, как положено, отвечала, и даже исправно охала и постанывала, но в глубине организма образовалась словно некоторая пробка, которая не давала сладостному сюжету прорваться к кульминации и развязке. Уставший Андрон ничего не заметил, поцеловал напоследок все еще прекрасную грудь жены и, пробормотав: «Маргошенька, детка… радость моя…» – захрапел. Маргариту с ее бессонницей и всегда-то раздражала эта способность мужа безо всякого перехода и промежуточного состояния после беспримерной активности проваливаться в сон. Иногда он начинал похрапывать, еще не успев закрыть глаза. Сейчас, когда он покинул ее в столь неравном бою, это показалось ей настолько чудовищным, что она даже поплакала.
Эпизод не был случайным. Ночи стали для Маргариты мучением. Она пустилась на хитрость. Зная, как стремительно и бесповоротно засыпает муж, Марго засела в ванной и улеглась, когда он прочно отключился. Проснувшись, по обыкновению, ровно в семь, Ильич размашисто одолел ее с тыла и сказал, уходя: «Чтоб это было в последний раз!»
В следующую командировку Марго ехать наотрез отказалась, изобразив сердечный приступ. По возвращении (через три дня) Ильич набросился на нее прямо в холле их огромной квартиры, повалил на маленький диванчик и все спрашивал: «Соскучилась? Солнышко… детка… ну, как ты соскучилась?»
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
