========== не поддайся печали ==========
– Я очень рад, что познакомился с тобой.
Альбедо знал, что этот день настанет. Он же не дурак, в конце концов. Умел наблюдать, делать выводы, логически приходить к конечным умозаключениям. Рано или поздно это должно было случиться. Всякому путешествию приходит конец.
– Я обязательно вернусь, чтобы повидаться.
Альбедо не смог сдержать легкую ухмылку. Болезненную, отдающую горечью. Как часто Итэр говорил эту ложь? Сколько людей поддавалось его чарам и верило, слепо верило в его слова, а потом разочаровывалось от жестокой реальности, потому что, сколько бы дней ни прошло, путешественник больше к ним не приходил? Слова вежливости, ничего больше. Только чтобы подсластить горькую пилюлю расставания.
– Буду ждать.
Итэр стоял так близко и далеко одновременно, что сердце стучало неровно. Он заслонял собой скудный свет солнца, и его лучи падали так неудачно, что Альбедо не мог разглядеть ничего, кроме большого пятна света. Но он был уверен – путешественник улыбается, предвкушая свое будущее путешествие. Его рука то и дело зависала над рукоятью меча, словно Итэр уже представлял себе все те сражения, которые его ждут. Его прямая осанка, твердый взгляд, непоколебимые убеждения – Альбедо видел перед собой нечто столь совершенное, сколь и далекое от них всех. Нечто временное и прекрасное, слишком хорошее, чтобы долго озарять своим светом одно место.
– Спасибо за все. Я буду очень скучать.
Итэр обнял его. На короткий миг алхимика окутало чувство тепла и уюта, чего-то светлого и мягкого, доселе неизведанного, но очень приятного. Альбедо вернул эти объятия, немного механически, поначалу не совсем уверенно, но с каждой секундой он прижимал путешественника к себе все сильней и сильней.
Отпускать его было… тяжело. Тяжелее, чем он думал.
Алхимик всегда рассматривал их связь как временную. Иногда такое бывает, планеты сталкиваются и кружат рядом друг с другом, пока каждая не вернется на свою орбиту. Таких встреч у него было множество, десятки и сотни, даже Рейндоттир и Алиса оказались лишь временными спутниками на его дороге жизни.
Итэру тоже судьбой было написано уйти своим путем.
Альбедо это понимал. Понимал и принимал.
Хотел бы принимать.
Потому что когда Итэр все же выпутался из его объятий, одарил его солнечной улыбкой, повернулся спиной, сделал несколько шагов, развернулся и еще раз попрощался, помахав рукой и прокричав что-то радостное и подбадривающее, и ушел уже совсем, растворяясь в холодной дымке Драконьего хребта, Альбедо почувствовал себя так, словно у него забрали что-то очень важное.
То, без чего нельзя нормально функционировать. Без чего солнце, и так скудно освещавшее заснеженные горы, совсем перестало светить. Без чего очередной эксперимент, который он прервал ради их короткой встречи, вдруг потерял всякий смысл. Без чего реальность этой жизни, этого мира встала под огромный, жирный знак черного вопроса.
Губы, все еще растянутые в фальшивой улыбке, так и застыли. Альбедо не станет плакать по чему-то такому мимолетному, пусть и очень живому и яркому. Это было бы совсем глупо.
Их отношения состояли из случайных встреч, дружелюбных улыбок, интересных приключений, важных открытий. Ничего больше. Алхимик спокойно жил и без путешественника, проводил новые эксперименты в горах, занимался делами Ордо Фавониус, виделся с друзьями, присматривал за Кли, пока Итэр несся навстречу опасности, спасал континенты от всех возможных напастей и гонялся за тенью своей сестры.
Но одно – знать, что этот человек где-то там, очень далеко, но рано или поздно он вернется. Всегда возвращается.
И совсем другое – осознавать, что он теперь в другом мире, и вероятность следующей встречи становится практически отрицательной.
Холодный ветер подул, прибавляя снежинки на светлые волосы и ресницы. Альбедо моргнул, понимая, что он очень долго простоял на одном месте практически неподвижно, так и продолжая смотреть вслед ушедшему Итэру.
Ему нужно просто отпустить его. Жить дальше, так, как он жил раньше до их встречи.
***
Он не смог.
Эксперименты оборачивались провалом раз за разом из-за того, что его мысли и внимание вечно уходили в другую сторону. Когда Альбедо готовил и ел, он вспоминал, как они с Итэром делили ужин у костра. Когда он пытался рисовать, рука, как заколдованная, выводила одни и те же линии, и там, где должен был быть цветок, на него задумчиво смотрел путешественник. Пытаясь читать книги, Альбедо зависал над одной страницей надолго, и даже спустя десяток перечитываний информация так и не достигала уставший и воспаленный мозг.
В городе было еще хуже. Куда бы он ни шел, всегда находился человек, который вспоминал почетного рыцаря и рыдал об его уходе. Мондштадт будто погрузился в траур, оплакивая собственную судьбу, ведь как можно быть счастливыми и довольными, когда главная звездочка этого мира, маленький лучик солнышка, ушел от них навсегда?
Ночи были еще хуже. Альбедо засыпал и видел Итэра в своих снах. Ему снилось, будто все стало так, как раньше, до его ухода. Они проводили время вместе, смеялись, сражались, исследовали новые территории. И каждый раз алхимик просыпался с влажными глазами и мокрой подушкой.
Время не лечило. По крайней мере, не его. Оно лишь делало раны глубже и сильнее. Пока Альбедо не осознал, с полной и безоговорочной четкостью.
Он очень скучает. Он так скучает, что не может обрести покой. Не может спокойно есть и спать, не может работать и читать, не может просто жить так, как было раньше. И это осознание было болезненным, даже больше, чем сам уход Итэра. Оно вылилось в тихую истерику, безмолвный плач, в холодные слезы, тут же превращающиеся в льдинки на щеках.
Он позволит себе плакать только в этот раз. Пожалеет себя, предастся этой глубокой печали только на эти минуты, будет вспоминать каждое счастливое мгновение, проведенное вместе, причинит себе столько боли, сколько сможет, а после обессилено упадет на спальный мешок и забудется беспокойным сном, в котором его снова встретят мягкие и теплые солнечные объятия.
Так было на следующий день. И на второй. И на четвертый.
***
– Никогда бы не подумал, что увижу тебя в таком жалком состоянии.
Альбедо не сразу понял, что происходит. Измученный мозг работал медленно, и вся ситуация доходила до него не сразу. Голос показался ему очень знакомым, но странным. С трудом открыв глаза, он посмотрел на человека, нависшего над ним.
Ком подкатил к горлу, тело напряглось перед битвой. Подавив удивление, алхимик потянулся к мечу, но он оказался слишком далеко от спального мешка – где-то рядом с мольбертом.
Губы вторженца растянулись в снисходительной ухмылке, словно он с легкостью понял его ход мыслей. Легкий шаг в сторону – и черные сапоги с серебряными узорами появились в поле зрения. Путь к оружию был перекрыт.
