Виктор Логинов - Бесформенная форма ночи. Иллюзии и сны

© Виктор Александрович Логинов, 2022

ISBN 978-5-0056-2653-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГДЕ-ТО ТАМ

Лес

Печаль заронит, лес весенний

присядешь, где-то на холме

На землю, с высохшей травою.

Вздохнёшь, устало и свободно.

Окинешь лёгким взглядом лес

Заполнит сердце он, пьянящей радостью

От того, что ты снова здесь.

Не надо спешить с кем-то увидеться.

Совершать миллионы дел,

Я мечтал лишь с тобой увидеться.

Мой родной и знакомый

До каждой тропиночки лес.

1981

Мама

Освежил лицо, лёгкий ветер мне

Тёплый дождик по нескошенной траве.

С радугой дугой

Солнце мытое встаёт надо мной,

Вечная любовь моя, это ты.

5.03. 1984

Женщина

В улыбке твоей

Тёплое солнце

И звонкий ручей,

Жажду я утолю

И согреюсь от ней,

Улыбнись поскорей.

7.03. 1985

Весной -тепло

От женщины любовь

Неугасимый ровный луч

Проник и растопил ледник

В моей руке ожил цветок

Тебе его дарю.

7. 03.1986.

Из окна Эрмитажа.

Хлещет дождём встречающий день

Капли дождя по дворцовой площади

Александрийский столп без зонтика

У Эрмитажа очередь длинная

За деревьями Исаакиевский собор.

Надо же, какой дождь!

Люди проходят мимо,

Приезжие, местные,

Фотографируются,

улыбаются и торопятся.

Дождь ленинградский

Никак не кончится.

Капли струями

С Петербургского неба

Тянутся,

По Дворцовой площади

лужами растекаются.

Александрийский столп без зонтика.

Небо затянуто серыми водами.

Собор амальгамой тускло глядит.

На Эрмитаже статуи не шевелятся.

Взгляд Мадонны в окно, недвижимый

под Ростральными там колоннами

серой тяжестью еле движется.

И зовёт мостом

в берег призрачный

перекинуться.

30.07.1988.

О дождь,

чьи это слезы?

Чей я не слышу голос?

Чья это печальная нота?

звучит в разбитых дождинках.

31.08.1989

Дождливый день

Перелётная птица,

исчезающая в небе,

мне приснится.

Капля с неба

к земле стремиться,

отражённая на щеке моей

серая птица.

Ей приснится:

за взмахами крыльев,

оставленная,

взглядом последним,

дождливая, исчезающая

непогода.

21.05.1990

Мелодия текущая в крови

Печальною, тоскующей слышна

мелодия

живущему во сне.

На фоне нескончаемых миноров

Стаккатой – исчезающий мажор,

Затерянная в клавишах стакката

Песчинкой радости, быть может, зазвучит.

Глубокий сон затерянной песчинкой,

Не пробудить, не возвратить и явь.

Не сон ли явь, касаясь головы,

Напоминает нам, рассказывая сны.

В них отражается бледнея в темноте

В глубоком сне,

Мелодия о сне,

Прилипшею песчинкой на губе.

Песчинка ль явь

Прилипшая во сне

Песчинка на бледнеющей губе.

20.02.1991

Интрига Тьмы

На солнце блистающий мир

Померкнет с приходом Тьмы.

Блестит поверхность воды

Над толщей бездонной Тьмы.

Обман и коварство её

Узнает каждый из нас.

И замысел чёрный её

На солнце рассеется в нас.

14.05.1991

Мальчик

В зелени яркой, птицы поют.

В дымке сиреневой жизни приют.

В парке на озере тихой воды

Мальчик на удочку ловит мечты.

Маленький мальчик похож на меня

Каждое утро он ходит сюда.

С удочкой тихо сидит у воды

Я мимо иду с удилищем мечты.

28.05.1991

2

Достояние универсальности

Долголетие

Он жил у Елизаветы Макаровны, уже две недели. Она имела свой дом. Он поселился в маленькой комнате, за кухней. На противоположной половине дома, большая комната- зал, и с ней соседняя -спальня. Окна этих комнат смотрят через грядки клубники, углярку и дровяник, на дорогу. По ту сторону дороги, бежит слабенький ручей, а сразу за ним высокий откос, весь в кустах и не высоких деревьях. Окна его комнаты и кухни, упираются тоже в откос, и из окна видно наверху соседский забор, от которого до окон, по откосу, растёт уже свеже зелёная трава, низкая, как будто ровно подстриженная. На выходе комнаты соединяются небольшой прихожей, которая выводит на просторную веранду. У её широкого окна, через которые виден, за огородами соседний дом, расположеный так же, вдоль дороги, стоит круглый стол, покрытый светлой скатертью, на ней, ближе к окну, высокий блестящий самовар, с белым, в мелких красных цветочках заварником сверху. Справа от стола окно, в половину уже широкого, под ним кухонный стол, рядом дверь на крыльцо, над которым справа второе окно большой комнаты. Оно, как и широкое окно веранды, смотрит в сторону соседнего дома. Довольно представить вид сверху на прямоугольник, поделить его поперёк на три части, и провести среднюю линию получив шесть частей. Вырезав правую верхнюю, угловую часть, получите форму дома. Оставшаяся от вырезанной левая угловая часть и есть веранда. В углу правого верхнего выреза находится крыльцо. Над ним из второго окна большой комнаты, видна летняя кухня, за ней часть огорода упирающегося в забор у дороги. В углу, между огородом и забором, сарайчик, в котором живёт коза. От сарайчика вдоль забора сложены длинные доски, между ними и угляркой, калитка. От неё до деревянного широкого крыльца с четырьмя не высокими ступенями, ведёт, из коротких досок, уложенных поперёк, тротуарчик, в ширину калитки. По его краям, летом, зацветут цветы. По вечерам, Елизавета Макаровна и Витя, пьют чай с молоком, делясь какими-нибудь воспоминаниями из жизни, и впечатлениями от дней настоящих. Большую часть молока Елизавета Макаровна отдаёт дочерям, которые часто приходят и чем-нибудь ей помогают. Не редко забегают внуки поиграть с недавно прозревшими котятами и с коричневым щенком Кузей, который любит гоняться за двумя трехнедельными козлятами по кухне и веранде. Иногда Кузя ест из их плоской и широкой банки, теперь они часто вместе выбегают на крыльцо под тёплое весеннее солнце, ложатся на нагретые доски и растягиваются, закрывая глаза. Проголодавшись, начинают крутиться вокруг Елизавета Макарова, она их отгоняет палкой, на которую всегда опирается. На старушке выцветшее в цветах сирени платье, старенькая серая кофта, ноги в коричневых тёплых чулках, обуты в калоши. Поседевшие светлые волосы закручены на затылке, на них натянута бело – сиреневая, тонкой вязки шапочка, из-под которой на открытый в морщинках лоб, выбилась паутинка белых волос. В её темно-синих под тонкой плёнкой воды, глазах, выражение молчаливой усталости, тишины. В них отражались сменяющийся солнечные и дождливые дни, с ними менялся и цвет глаз, но в них оставалось постоянным предвидение тишины. И слабеющий голос из дымчато – розовых сухих губ, передавал близость к той тишине, ожидающий всех. Её огрубевшие загорелые кисти рук были всегда чем-нибудь заняты. Она спасалась работой, движением отодвигая границу тьмы, которая своим ожиданием подавляла её внутренне. Витя не раз вытаскивал из её ладоней занозы, осторожно выковыривая их иголкой, она терпела и подбадривала его, морщилась, двигая головой в сторону и похлопывая другой рукой по колену, если приходилось вынимать глубоко застрявшую занозу. Она все ещё не могла запомнить его имя и посмеивалась от того, что не так его зовёт. Вчера, когда он складывал дрова в сарае, она позвала его на обед в открытую дверь веранды, со смешинкой в голосе на свою незадачливую память: Васька? Петька? Мишка? Он это прекрасно понял и поспешил, чтобы она его больше не звала. Поднявшись на крыльцо – с улыбкой мягко сказал: Витя я, Витька. Молодому человеку было 28 лет. Он снял комнату на лето. Дом находился близко от города, к нему вела дорога между высоких пирамидальных тополей. Это было тихое место, где редко проезжали машины, ему здесь нравилось, он получал удовольствие от деревенского уклада жизни, от общения с доброй старушкой. Первомайский праздник был днём рождения Елизаветы Макаровны.. Утро этого дня была дождливое, и у старушки не было настроения. Но дождь скоро кончился, и мокрое крыльцо заблестело под солнцем и тень мыслей сошла с лица Елизаветы Макаровны. Витя отправился на рынок, в город. Над площадью гремела музыка, никто не спешил на ещё мокрые улицы, они были пусты. На рынке две женщины торговали тюльпанами. Недалеко, через дорогу, светилась неоновая лампа цветочного киоска. Девушка отодвинула передним ним стекло. Неизвестно, кто первым из них улыбнулся. Вокруг неё, в банках, в ведёрках, стояли гвоздики, каллы, розы, тюльпаны. Купив розы, он возвращался, думая о предстоящем отъезде, проходя мимо чёрных, блестящих на солнце луж. Войдя в калитку, он увидел Елизавету Макаровну,. сидящую у окна веранды, за кухонным столом и видевшую, как он прошёл к крыльцу. Она чистила рыбу и когда он вошёл в открытую дверь, спросила с подозрением: Что это у тебя? Он развернул газету положив её на стол, повернулся держа перед ней в блестящей упаковке букет роз, распространяющих вокруг себя тонкий, сладкий аромат жизни.