Возможно, эта книга станет для вас знаком, который вы давно искали. Знаком, что где-то в мире есть люди, верящие в красоту своей мечты и готовые разделить тепло общего костра с единомышленниками.
Книга посвящена международному проекту Анимара, который объединяет десятки тысяч людей в большое и по-домашнему теплое сообщество. Проект изучает влияние звука и вибраций на организм и обучает играть на редких инструментах. На страницах книги вы будете находить коды, которые помогут вам лучше понять тему или глубже погрузиться в состояние автора.
Если после прочтения книги вы почувствуете, что описываемые места вам близки, и у вас возникнет непреодолимое желание узнать больше о том, насколько эти события реальны, то в конце мы оставим вам секретный код, по которому вы сможете найти нас в любом городе России.
Максимально полезно будет, если вы станете останавливаться на понравившейся цитате или абзаце и не торопясь попробуете пропустить через себя слова и смыслы.
Эта книга имеет прямую связь с реальными событиями, и большая часть событий и людей в этой книге подлинные, как и истории, описанные в ней.
Добро пожаловать в нашу историю. Начинается она в мистической Индии и городе Варанаси.
Глава 1. Бесконечная практика
В голову ударил резкий запах дыма, благовоний, полусгнивших цветов, сырости, навоза с примесью чего-то такого, о чем совершенно не хотелось думать, но воображение, не подчиняясь рассудку, продолжало рисовать страшные картины. Такой невообразимый букет, к сожалению или к счастью, – неотъемлемая часть путешествий по Индии, но здесь и сейчас он был абсолютно невыносим. Вокруг сгущался туман, растворяя в себе тусклый желтый свет фонарей. «Мы не должны быть здесь», – упорно повторяла та часть сознания, которая, вопреки происходящему, все еще пыталась сохранить способность мыслить рационально.
«Еще не поздно все исправить, можно просто развернуться, остановить редкого, но все же возможного в это время рикшу, дать тощему индусу 30 рупий, и ты снова окажешься в отеле, в постели с белыми простынями, отдающими дешевым, но эффективным стиральным порошком. 30 рупий – цена стирального порошка для твоей памяти, дорогая, одна стирка – и желтый туман исчезнет с полотна сознания (как в той самой рекламе, каких много, но врут все одинаково), притворяясь плодом твоего воспаленного воображения и результатом передозировки перца чили во всем, что ты кладешь в рот».
Убедительно. Но ложь. Рассудок не учел тот факт, что для меня, такой, какая я есть сейчас, пути назад не было, назад могла уйти только какая-то другая я, в тех же черных шароварах, за которые мне пришлось порядком поторговаться на мейн-базаре, с тем же рюкзаком, в который неизменно влезало все, что было необходимо во время путешествия, но я настоящая осталась бы здесь, в Варанаси, на влажной мостовой набережной Ганга, в попытках выцепить из темноты понятные очертания – костыли для едва подающего признаки жизни так называемого социально приемлемого мировосприятия.
На подобные размышления было потрачено не более двадцати пяти секунд, однако за это время двое моих спутников ушли далеко вперед. За спиной один из них нес большой круглый предмет, образовывая в совокупности с ним весьма непривычный для глаза силуэт, так что их фигуры, закутанные в черные мантии, с посохами в руках издалека можно было принять за какую-то деталь окружающего сюрреалистического пейзажа.
Пришлось прибавить шагу.
Когда до них оставалось около двадцати метров, из тумана неожиданно для меня вынырнул третий. Мои спутники вступили с ним в диалог. Видимо, третий был им знаком и, более того, у них была договоренность о встрече именно здесь, у подножия бесконечной лестницы, которая днем вела в индуистский храм, но теперь из-за тумана этого нельзя было сказать наверняка. Невольно дернулась рука, и на черном зеркале экрана фитнес-браслета, обхватывающего змеей запястье, загорелись цифры: было ровно три часа ночи.
Я поравнялась с говорящими, теперь имея возможность их разглядеть. Блеклый луч фонаря осветил лицо незнакомца, того, третьего: он был достаточно молод, индус, его длинные черные волосы, видимо, естественным образом свалявшиеся в дреды, были собраны на голове в приличного размера гнездо, которым была бы довольна не то что ворона, какая-нибудь птица вроде небольшого орла вполне комфортно могла бы там разместиться. На нем были традиционные для священнослужителя оранжевые одежды, на шее покоилась пара килограммов бус из рудракши1, вся поверхность тела, не закрытая одеждой, была усыпана пеплом. На его темном лице блестели живые глаза, честно выражавшие вполне естественное желание: юноша хотел денег.
Из разговора на понятном людям всех национальностей языке – смеси жестов и ломаного английского – стало ясно, что молодой человек – служитель храма, к которому днем вела бесконечная лестница, и что все его предки и, судя по всему, потомки, были и будут представителями этой почетной должности. Однако, видимо, заработанное на этой почетной должности не совсем удовлетворяло потребностям предков и уж тем более потомков юноши, иначе что еще могло бы поднять его среди ночи и привести к точке пространства на влажной мостовой берега Ганга у подножия бесконечной лестницы?
Через минуты две оживленного разговора собравшиеся пришли к соглашению о сумме. Перспектива нарисовалась следующая: меня и двух моих спутников юноша обещался перевезти на другой берег Ганга, а затем, когда задуманное будет исполнено, вернуть нас обратно. Наш проводник уверенно зашагал вглубь тумана вдоль набережной, жестом указав следовать за ним. С этой момента моя жизнь не застрахована, подумалось мне тогда, и та рациональная часть меня, которая до сих пор тщетно пыталась вразумить все мое существо, отчаялась и, судя по всему, больше не хотела со мной иметь дело, во всяком случае, с тех пор я ее не слышала. Это был момент, когда в очередной раз, подобно змее, я сбросила старую кожу, и из-под блеклой шелухи засияла другая, способная отражать окружающий свет и вплетать его переливчатыми бликами в причудливые орнаменты моего нового одеяния. Очарованная этой картиной и уместностью найденной метафоры, я вслед за тремя силуэтами нырнула в узкий коридор между стенкой набережной и какой-то абстрактной бетонной конструкцией, отделявшей нас от реки. На стенке слева, как бы в противовес бетонной дани футуризму, прощупывались барельефы, созданные древними мастерами по заказу очередного раджи, который боялся, что его имя потонет в илистой воде истории, и потому посчитал необходимым запечатлеть себя во всех ракурсах со всем своим имуществом, воинами и женами на каменных стенах священного города. «Чем не образцовая картинка из какого-нибудь блога?» – пронеслось в голове. Но раджа потратил свое золото напрасно – во время разливов Ганг затапливал этот узкий коридор, а вместе с ним всех воинов и жен, так что вместо их лиц теперь красовалась текстура, вполне отвечающая четырем принципам дизайна японского сада: саби, ваби, сибуй и юген, – провозглашающим идеалом гармонии и красоты естественность форм. Пустая плоскость бетонной конструкции справа даже после разливов оставалась верна своему принципу не нести никаких дополнительных смысловых сущностей в этот мир.
