Терпеть не могу февраль. Погода скачет самым безумным образом: то метель, то дождь, то мороз, солнце и одуряющий пронизывающий ветер. Гипертоники и гипотоники, к которым я, слава Всевышнему, пока не отношусь, маются головной болью. Впрочем, в этом году вся зима такая. Сегодня воскресенье, я готовлю обед и слушаю Жан-Мишеля Жарра в угоду Володьке, который недавно заявил, что эта музыка помогает ему концентрировать сознание. Не могу сказать, что я в полном восторге от творений этого француза, но и отвращения они у меня не вызывают.
Мой любимый муж сейчас занят решением зачетных контрольных для слабоумных студентов, которые непонятно каким образом сумели поступить на химфак. Володя для них сейчас последняя надежда, так как в скором времени будут составляться списки на отчисление. Именно по этой причине все любители веселой жизни спохватились и побежали униженно кланяться Витальке Белоусову, который тут же отфутболил большую часть работы моему мужу.
Вообще-то я плохо понимаю, зачем Володе именно сейчас понадобилось концентрировать сознание, когда он сам неоднократно заявлял, что такая, с позволения сказать, работа есть процесс совершенно не творческий, а просто утомительный для правой руки, которая затекает от долгого писания неимоверно. Но настроение у меня сегодня благодушное, так как нет необходимости выходить на улицу и месить ногами ледяную жижу, поэтому я не стала спорить с мужем, пусть слушает то, что ему хочется.
На кухне я вот уже второй месяц блаженствую с книгой, так как моя замечательная микроволновка не требует постоянного контроля и сама отключается после выполнения программы. Словом, я теперь перестала с классовой ненавистью воспринимать бытовые кадры из жизни американских домохозяек.
Но воскресенье никогда не бывает у меня выходным в полном смысле слова, в голове обязательно идет интенсивная работа по обдумыванию следующей передачи. А сегодня я прокручивала в памяти недавний разговор с шефом и своими коллегами…
– Ирина Анатольевна, – сказал мне в пятницу после обеда директор, – я вот что думаю: вашей группе нет никакой необходимости выдумывать что-то новое на двадцать второе февраля. Уже можете потихоньку начинать искать интересную кандидатуру для праздничной передачи на женский день. А двадцать второго мы вполне обойдемся повтором.
Слов нет, такое послабление дорогого стоит. Но я уже давно привыкла к тому, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, поэтому на всякий случай решила уточнить:
– Евгений Иванович, а по какой причине вы приняли такое решение?
– Ну, – улыбнулся шеф, слегка приобняв меня за плечи. – Это же вполне понятно. Накануне Дня Российских вооруженных сил у ваших зрительниц будут другие заботы – ублажить, так сказать, сильный пол. Тем более что этот день объявлен официальным выходным. Так что можете не напрягаться…
И директор удалился в свой кабинет, фальшиво напевая что-то веселенькое. А меня его слова задели за живое, так что в свой кабинет я буквально влетела:
– Галина Сергеевна, как вам это нравится?
– А что такое? – не поворачивая головы, спросила моя непосредственная начальница, так как в этот момент подкрашивала глаза новой тушью, которую купила в обеденный перерыв у дотошного коммивояжера и еще не успела опробовать. – У нас проблемы с выходом в эфир?
– Да нет, – досадливо отмахнулась я, – с эфиром полный порядок…
– Тогда не понимаю, что ввергло тебя в этакую ажитацию. – Галина Сергеевна еще раз полюбовалась на результат своих трудов, осталась довольна, аккуратно сложила зеркальце и тушь в косметичку и только тогда соизволила посмотреть на меня. – Через пару часов откатаем передачу и отправимся на выходные… Или у тебя дома что-то случилось?
– Дома у меня все в полном порядке, чего и вам желаю.
– Спасибо, – иронично улыбнулась она. – Тогда успокойся и скажи толком. – Я сейчас говорила с шефом…
– И что? Он понизил тебе зарплату?
– Нет, напротив, он очень доволен нашей с вами работой. И даже предложил двадцать второго пустить повтор, чтобы у нас было больше времени для Восьмого марта.
– Чудо, не иначе, – восторженно закатила глаза Галина Сергеевна. – Так чего же тебе еще, золотая рыбка? Радоваться надо, а не булькать, как закипевший чайник.
– Я бы радовалась, но вот причина этого, как вы изволили выразиться, чуда мне совсем не по душе. – Я скорчила недовольную гримасу.
– А, – отмахнулась Галина Сергеевна. – По мне, так чем меньше работы, тем лучше, а причины – извини, конечно, но они меня волнуют в последнюю очередь, если не отражаются на зарплате.
– Кто бы спорил, – вздохнула я. – Но вы меня сначала дослушайте, тогда поймете.
– Ладно, слушаю. – Режиссер посмотрела на меня с вялым интересом, как бы сомневаясь в моей способности ее переубедить.
– Евгений Иванович предложил повтор, потому что уверен в том, что нашим зрительницам будет не до передачи, так как все они будут озабочены предстоящим Днем вооруженных сил, – отчеканила я, победно глядя на Галину Сергеевну, однако моя тирада на нее не произвела никакого впечатления.
– Правильно, – сказала она. – Я совершенно согласна с Женей: двадцать третье февраля уж сколько лет считается чем-то вроде всероссийского Дня мужчин, как бы в противовес Восьмому марта. А теперь, насколько я знаю, и правительство с этим согласилось, объявив узаконенный выходной.
– Но это же неправильно! – возмутилась я. – Как вы можете с этим соглашаться? Ведь огромное количество мужчин ни малейшего отношения к армии не имеют!
– Вот-вот, – поддержала меня Лера, которая несколько минут назад вернулась в кабинет из монтажной и слушала нас с Галиной Сергеевной, чтобы понять, о чем идет речь. – Международный женский день потребовался для того, чтобы хоть один день в году женщины могли отдохнуть от мужской тирании и диктата сильного пола. Я, например, не отказываюсь считать двадцать третье февраля праздником всех мужчин. Гурьева и Костю поздравлю, а Павлик пусть и не надеется – он даже от армии откосил, хотя здоров, как бык!
– Знай наших! – я изобразила что-то вроде жеста кубинских партизанок и пожала Лере руку.
– Так, сударыни феминистки, – Галина Сергеевна оперлась руками о стол и принялась в раздражении барабанить пальцами. – И что вы предлагаете? Пригласить в студию руководительницу Тарасовского отделения Движения солдатских матерей и обсудить в эфире проблемы разоружения, сокращения армии и альтернативной службы? Да вы представляете, что Евгений Иванович сделает с нами за такую передачу?
– Ничего такого мы не предлагаем, – я умиротворяюще подняла ладонь. – Хотя ваша идея интересна, ее тоже можно использовать в подходящий момент.
– Да? – Галина Сергеевна польщенно улыбнулась. – Я подумаю на эту тему на досуге… А сейчас-то ты что все-таки предлагаешь?