Света Вертман
Бесстрашная дура
Иногда бывает так. Что невыносимо хочется бросить все, а у тебя ни денег, ни знакомых, ни каких-нибудь соратников… и до чертиков надоело, надоело все. И тут вдруг звонит тебе старый знакомый, именно старый знакомый и где-то неплохо знакомый, но все же едва знакомый и говорит: «Хочешь, прилетай ко мне в Марокко, я билеты куплю».
И тут ты вспоминаешь, что у тебя была давняя мечта побывать в голубом городе, городе мерцающих стен, солнечных лучей и множества крыш… Что там еще в этом городе, ты не знаешь, потому что это же мечта, а мечту нельзя набивать реальными фактами, bookingamи и прочей гуглотемой… и ты говоришь: «Да, я хочу», и ныряешь с головой.
Касабланка, или Манеры
Летела я со смешанными чувствами… уставшая, вчера из офиса, облезлая и грустная. Сойдет и так, думала я, приглаживая гриву на таможне, это мусульмане, я – белая русская женщина, этого достаточно…
*Имелась в виду часть мусульманской культуры, которая решительно одевает женщину с головы до пят.
Спускаясь по лестнице, я четко почувствовала, что мой чемодан потеряли. Т. к. таможня заняла два часа, и все свои лаггиджи уже забрали, а моего, конечно… не было. А!!! Нет, нет нигде!!! Вообще, я привыкла. Таможня реагирует на меня двумя способами: либо не видит исключительно… я – просто прозрачная невидимка, ни кивка, ни взгляда, либо исключительное пристрастие:
– Вы откуда?
– Из Касабланки.
Морщась:
– Встаньте прямо!
Вытягиваюсь… Я вообще плохо вытягиваюсь последнее время, да и мои гигантские 156 см не позволяют заглянуть в глаза органам в «полный рост». Также и с моими чемоданами: от ненависти до любви один шаг. Итак, рысью я направилась к людям, напоминающим сотрудников аэропорта. После вздохов и нескольких кругов по пустому залу человек вытащил из недр какого-то кабинета мой чемодан и с сожалением протянул мне. Т. е. все же по любви.
Где-то глубоко внутри я возликовала: вот оно, начало! Начало пути!
И вот я вывалилась из аэропорта, и конечно, здесь надо написать что-то вроде «город встретил меня шумом и запахом юга», гамом и ярким солнцем. Наверное… Но я искала глазами моего встречающего – господина Дора. Я прилетела. Я имела в кармане билет назад через 10 дней и сумму в 200 долларов. Более у меня ни черта не было!!! Я же прилетела в гости!.. И тот ужас, что человек может и не встретить, посетил меня только на выходе из дверей. Мимо медленно пролетело видение гарема… почему- то помойки… и исчезло вдали.
Дор распахнул объятия и скромно поцеловал в щечку:
– Хелло, how are you?
– Прекрасно, – ответила я, вручая ему чемодан и знакомясь с неким кузеном, которых у Дора по всей стране как у нас грибов. Кузен посадил нас в видавший виды автомобиль, и мы рванули по Касабланке..
Касабланка… Касабланка… Oh, Kiss is as still in Casablanka…
Ага, в детстве это было просто слово из чужой песни, о чем эта песня, я тогда не знала, но ассоциировалось оно с чем-то круглым и стеклянным, относительно пустым и очень-очень далеким.
Мы мчали по шумному знойному городу, я вертела головой и инстинктивно запоминала дорогу… Зачем это?! Поймав себя на этой мысли, я приказала себе заткнуться и наслаждаться.
Наслаждаемся! Едущие впереди мужчины о чем-то разговаривали. Изредка упоминалось «Siberia», «cold», «Russian»… Я перестала прислушиваться. Город казался огромным. Пыльные стеклянные высотки, торговые и бизнес-центры соседствовали с ослами и овощными грядками на тележках, в окно влетали острые звуки, автомобильные гудки с южным темпераментом и музыка из радиоприемника. Мы резко затормозили, и я ткнулась в переднее сиденье, оказывается, я задремала: «Э-э-э, Биби, да ты спишь?! Приехали, выходи», – разбудил меня Дор. Кругом стояли огромные темные старинные дома в испано-марокканском стиле.
Биби – это я, тут несложная этимология моего местного имени… Э-э-э, типа пятая жена четвертого состава… Я долго думала, что это «baby», но нет. Это тебе не штаты, детка, это Восток, а Восток – дело тонкое… Тогда я еще не догадывалась, насколько.
Мужской взгляд. Ожидание и реальность
Честно говоря, я ехала в отель.
Мы поднимались по лестнице жилого, отделанного зеленым мрамором дома, внутри было прохладно и сухо, как в пустом зимнем бассейне. Дор забегал по кухне, рассказывая мне, как он все здесь мыл и убирал к моему приезду, я послушно сидела на табурете. Я думала: «Айгюль, биби, или как там тебя, ты – дура! Это первый час твоего прибытия, ты сидишь на табурете за тридевять земель в гигантской квартире какого-то кузена, в кармане у тебя всего 200 долларов, и ты не знаешь ни адреса, ни имени хозяина, ни где ты, собственно, сидишь! У тебя нет ни интернета, ни телефона, ни черта у тебя нет, потому что ты – дура!» Из тягостных раздумий, как сказал бы Федор Михайлович, меня вытащил запах марокканского тажина*. Дор хорошо его готовил. Тут явился кузен, и мы уселись есть, для меня мужчины вытащили вилку и нож, сами же лихо принялись орудовать лепешками и руками. Я отложила приборы. Правило путешествия – жить по правилам страны.
