Текущее десятилетие – интересное время развития децентрализованных технологий. Несмотря на все усилия, которые на протяжении предыдущих тридцати лет прикладывали криптографы, математики и кодировщики, разрабатывая строго специальные усовершенствованные протоколы для защиты конфиденциальности и гарантий аутентичности различных систем – от электронной валюты до голосования и передачи файлов, – достигнутый прогресс был невелик. Инновационно блокчейн – или, вообще говоря, инновационный общественно-экономический консенсус, предложенный в 2009 году Сатоши Накамото, – оказался тем самым недостающим фрагментом головоломки, который смог придать этой индустрии импульс для гигантского скачка вперед. Дополнительным стимулом послужила политическая обстановка: глубокий финансовый кризис 2008 года породил растущее недоверие к правительствам и корпорациям, которые как раз и должны контролировать финансовые потоки; он послужил внутренним толчком, который многих заставил искать альтернативные варианты. И наконец, «вишенкой на торте» стали откровения Эдварда Сноудена в 2013 году, пролившие свет на активность государства в сферах, которые граждане считали конфиденциальными. Хотя технологии блокчейна в результате не получили всеобщего признания, несомненно, идеи децентрализации поднялись на новую высоту.
Различные приложения, начиная от телефонов Apple до WhatsApp, стали оснащаться столь мощными системами шифровки данных, что взломать их не под силу даже компаниям, создающим софт и управляющим серверами. Для тех, кто предпочел корпорации правительственному монстру, появление «экономики совместного потребления 1.0» продемонстрировало все признаки невыполнения первоначально данных обещаний. Вместо того чтобы ликвидировать укоренившуюся олигополию посредников, такие гиганты, как Uber, просто заняли их место, отнюдь не всегда лучше выполняя их функции. Блокчейн и спектр связанных с ним технологий, которые мы называем «крипто 2.0», гарантируют исправление этих недостатков. Вместо того чтобы просто надеяться на честность наших контрагентов, мы внедряем технологические системы с такими свойствами, которые будут обеспечивать необходимые гарантии даже в случае, если многие наши партнеры поведут себя нечестно.
Все транзакции в рамках «крипто 2.0» могут быть подтверждены криптографическими доказательствами. Децентрализованные одноранговые (peer-to-peer) сети могут использоваться для уменьшения нагрузки на любом одиночном сервере; с помощью открытого программного кода можно создать идентификационные блокчейны. Более сложные математические приемы, включая кольцевую подпись, гомоморфное шифрование и доказательство с нулевым разглашением, гарантируют конфиденциальность, позволяя пользователям таким образом хранить данные, что некоторые их составляющие можно проверить и даже вычислить, не раскрывая личную информацию. Первых приверженцев этой технологии особенно удивило, сколь быстро произошло ее институциональное принятие за последние два года. С 2011 по 2013 год адепты блокчейна – тогда это в основном касалось только биткоина – отличались духом анархии, это были революционеры-идеалисты всех мастей, увлеченные новыми возможностями «противостоять властям» (или, точнее, обойти их). Сегодня, в 2016 году, наиболее захватывающие перспективы касаются сотрудничества, о чем сообщили IBM и Microsoft, исследование, проведенное Банком Англии, или банковский консорциум, куда вошли новые члены.
Что же произошло? Я бы сказал, что криптоанархисты недооценили, насколько гибкими, технологически прогрессивными и даже идеалистически настроенными могут быть банки и крупные корпорации. Мы часто забываем, что корпорации тоже состоят из людей, чьи ценности и представления вполне могут совпадать с воззрениями обычных людей, которых мы встречаем на каждом шагу. Может показаться, что новый «механизм доверия», как назвал его The Economist, просто пришел на смену прежним централизованным «гарантам доверия», опиравшимся на реальную репутацию и регулирующий надзор и в финансовой сфере, и в других областях, но действительность гораздо сложнее. Честно говоря, различные институты точно так же не доверяют друг другу, как и обычные люди; аналогично централизованные институты в одной отрасли обеспокоены централизацией в других отраслях. Энергетические компании, производящие и продающие электроэнергию, с равным удовольствием поставляют ее на централизованный и на децентрализованный рынок. Возможно, они даже предпочтут децентрализованный, если там будет меньше ограничений.
Более того, многие отрасли промышленности уже децентрализованы – просто многие люди, не занятые в них, об этом не задумываются. Кроме того, они децентрализованы крайне неэффективно: у каждой компании все равно есть своя инфраструктура, через которую взаимодействуют пользователи, проводятся транзакции и обмен данными и которая требует согласования с другими компаниями при каждом взаимодействии. На деле консолидация вокруг одного рыночного лидера сделала бы эти отрасли более эффективными. Но ни конкуренты потенциального лидера, ни антимонопольные регуляторы не желают это признать, создавая безвыходное положение. Так было до сих пор. С появлением децентрализованных баз данных, которые могут технологически воспроизвести сетевой эффект, прежде доступный только монополиям, каждый может присоединиться к ним и действовать себе во благо, не создавая монополию со всеми ее негативными сторонами.
Именно поэтому технологии блокчейна так востребованы в сфере финансов, индустрии поставок и системах идентификации. Все они используют децентрализованные базы данных, реализуя свои цели на одной платформе, без затрат на то, чтобы договориться о том, кто получит контроль над этой платформой, а затем примириться с тем, что они попытаются злоупотреблять своим монопольным положением.
В первые четыре года после того, как Сатоши внедрил биткоин в январе 2009 года, много внимания уделялось электронной валюте, включая платежный аспект и ее функции как альтернативного средства накопления. В 2013 году в центре внимания оказались приложения «блокчейн 2.0»: те же технологии, что обеспечивают децентрализованность и безопасность биткоина, теперь распространены на приложения, касающиеся самых разных областей – от регистрации имени домена до финансовых контрактов, краудфандинга и даже игр. Основная идея моей собственной платформы, Ethereum, сводилась к тому, что язык программирования, введенный в протокол на базовом уровне, был полной абстракцией, что давало возможность пользователям создавать приложения, руководствуясь логикой любого бизнеса или для иных конкретных целей, реализуя преимущества, которые предоставляет блокчейн. Примерно в это же время стали появляться такие системы, как платформа децентрализованного хранения «Межпланетная система файлов» (InterPlanetary File System, IPFS). И криптографы предложили новые мощные средства, которые можно использовать в комбинации с технологией блокчейна для большей конфиденциальности, например, zk-SNARKs или доказательство с нулевым разглашением Succinct Non-Interactive ARgument Knowledge. Сочетание тьюринг-полного блокчейна с децентрализованной сетью, использующей сходные технологии кодирования, и интеграцию блокчейна с усовершенствованной криптографией я решил назвать «крипто 2.0» – возможно, название выглядит амбициозно, но оно наилучшим образом отражает смысл технологии в самой широкой форме.
