В маленьких городках жизнь течет размеренно. Все друг друга знают, в школьных классах учатся дети, родители которых тоже одноклассники. Я появился на свет в Ейске в тысяча девятьсот восьмидесятом и еще помню парады с красными флагами, октябрят и пионерию. Папа – потомственный инженер, мама – воспитатель детского сада, они всегда любили меня, моих младших брата и сестру, прививали детям порядочность, ответственность, честность.
Моя школьная пора началась на пике перестройки. Помню, из телека с выпуклым экраном и мутноватой картинкой президент с жаром проповедовал наступление гласности, свободы и новых форм хозяйствования. Конечно, малолеткам его речь казалась сущей абракадаброй и мы терзались лишь одним – почему у столь уважаемого человека грязный лоб и почему бы не вымыть его волшебной водой Кашпировского?
Вслед за гласностью и свободой пришли девяностые. В городке началось расслоение жителей на сверхбогатых нуворишей и не вписавшихся в рынок простолюдинов. Нашу семью прибило к последним. Родители не могли взять в толк: как можно задерживать зарплату и не сидеть в тюрьме, почему соседская тетя Дуся с тремя классами образования теперь не спекулянтка, а честный предприниматель и ее доходы несоизмеримо выше доходов квалифицированных рабочих, инженеров и педагогов. В обиход вошли словечки "кинуть", "бортануть", "новые русские".
Классе в шестом впервые довелось столкнулся с попыткой старшеклассников "отжать" мои карманные деньги в обмен на "крышу". Дети ведь копируют реальность и школа – ее маленькая модель. Мы с Валькой Стрижовым, рослым другом, дали отпор доморощенным "крышевателям". Тот случай вспоминается смешным гротеском, пародией на киношные бандитские разборки. Но и всамделишные взрослые разборки в Ейске носили гротескный характер: люди спешно натягивали на себя образы из модных сериалов, играя вообще-то в халтурной самодеятельности.
Так что, появление Риткиной семьи, пришельцев "извне", стало для городка заметным событием.
Иногда раздумываю: как их сюда занесло аж из Питера? Возможно, дело в Ритиной матери, периодически взывавшей к смене жизненных декораций. Наскучил, положим, Альгиде Элеоноровне шум большого города, захотелось перебраться в тихий уголок, и вот они в Ейске. А может, их привела к нам коммерция – поговаривали, будто бы колымские золотодобытчики, к которым относился отец Ритки, вознамерились построить на азовском взморье базу отдыха и Борис Иванович как раз руководил строительством. Есть также вероятность, что в один из случайных визитов, Риткиных родителей просто пленил летний Ейск. В таком случае, Альгида Элеоноровна и Борис Иванович наверняка трижды пожалели о переезде, ведь Кубань горазда на неприятный трюк – огорошивать разомлевших, влюбленных в южное лето бедолаг мерзкой осенне-зимней порой, ничуть не лучшей чем в Петербурге.
Ритку отдали в четвертую школу. Обычная школа, со свежепришпандоренным словечком "лицей". Наверное, мама и папа Ритки, люди с изысканными манерами, клюнули именно на него, не вдаваясь в суть вопроса. Ясно же сразу – прогрессивное "лицей" лучше нафталинового "СШ"! Правда ни учителя, ни тем более ученики, тогда еще не придумали отчего средняя школа вдруг сделалась лицеем и как с гордым пушкинским названием сочетаются обшарпанные стены, вечно пьяные трудовик с физруком и воняющая кислой капустой столовка, за которую директриса в духе времени сдирала родительские взносы.
Наш восьмой "А", в который определили новенькую, был дружным. Классного руководителя, Аллу Владимировну, ученики за глаза запросто называли Аллочкой, пользовались ее мягким характером, гордились Аллочкиными красотой и "модерновостью". Классная отвечала взаимностью и знала чего просят души подростков помимо учебы.
Опишу немного ребят из классного костяка.
Вальку Стрижова уже упоминал – крепыш, троечник, всегда заступался за одноклассников, играл в футбольной команде школы, шутил плоско, но так простодушно и наивно, что слушатели смеялись. Не над шуткой, конечно, над ним. Валька приобщил и меня к спорту.
Надя Четвертак – классная прима, красотка. Все сходились во мнении, что далеко пойдет, станет известной актрисой или телеведущей. Как иначе, если дикция великолепна, а мальчики увиваются днем и ночью? Мы с ней жили в одном дворе, ходили в один детский сад, вместе выгуливали наших младших, когда сами подросли. Я относился к Надюхе почти как к сестре.
Лёнька Моисеев. О таких говорят, родился с серебряной ложкой во рту. Папа директор овощебазы, мама заместитель главы администрации города, а до того председателя горисполкома. Лёньку обхаживали учителя, ведь старшие Моисеевы щедро спонсировали ремонты и "пробивали бюджетную помощь". Мотивации учиться у Леньки не было никакой. При этом он не слишком задирал нос, а это ценно.
Саня Холод – гордость школы! Отличник, поэт, моральный ориентир. Его в числе первых принимали в октябрята и пионеры, а затем, когда звездочки и красные галстуки полетели в урну, в совет учеников. Но он не слишком преуспевал на публичном поприще, всецело отдаваясь русскому и литературе.
Женька Жирнова – хорошистка, "опора и надёжа" Аллочки, по выражению Вальки. Женька готовила стенгазеты, на спортивных мероприятиях торчала рядом с организаторами, выражала официальное мнение школьников в диалогах с учителями. Своя в доску. Умница, в общем.
С этими ребятами я учился с первого класса и поэтому был особенно близок, у нас сложилась компанейская "химия".
Когда Аллочка представляла Ритку, меня словно громом оглушило! У доски стояла светловолосая девочка в изящном миниплатье с тонкими правильными чертами лица, умными живыми глазами, обрамленными густыми кукольными ресницами. От нее исходил аромат духов, отнесенный классными фифами к "заграничным". Не взирая на внешнюю хрупкость, Ритка производила впечатление несгибаемой личности, вокруг которой вращается мир.
Я полюбил ее с первого взгляда.
Новенькая потрясла классные устои. Не водила выгодной дружбы, не подыгрывала, не чуралась касты отверженных, но и не нянчилась с ними. Ритку не интересовало чужое мнение! Она позволяла себя уважать и не нашлось таких, кто бы пренебрег высоким соизволением. Училась легко, даже слишком. Правда, казалось, ни один предмет ее всерьез не увлекал за исключением английского.
За Риткой немедленно приударили рослый Валька, обеспеченный Ленька, а Саня посвящал ей лучшие стихи! Надюху, имевшую виды на Моисеева это попервой злило, однако убедившись, что Ритка игнорирует притязания мальчишек, Прима успокоилась и даже подружилась с соперницей. У Женьки изначально с Риткой никаких проблем не было.
