Роберт Рождественский - Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Название: Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Автор:
Жанры: Советская литература | Стихи и поэзия
Серия: Полное собрание сочинений
ISBN: Нет данных
Год: 2014
О чем книга "Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе"

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Бесплатно читать онлайн Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе


© Киреева А.Б., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Стихотворения

«Флаги весны»

1955

«Приходить к тебе, чтоб снова…»

А. К.

Приходить к тебе,
чтоб снова
просто вслушиваться в голос
и сидеть на стуле, сгорбясь,
и не говорить ни слова.
Приходить,
стучаться в двери,
замирая, ждать ответа…
Если ты узнаешь это,
то, наверно, не поверишь,
то, конечно, захохочешь, скажешь:
«Это ж глупо очень…»
Скажешь:
«Тоже мне —
влюбленный!» —
и посмотришь удивленно,
и не усидишь на месте.
Будет смех звенеть рекою…
Ну и ладно.
Ну и смейся.
Я люблю тебя
такою.

Море

В. Гнеушеву

Вздыблено.
Возмущено.
В отблесках маяков
кажется:
хочет оно
выпрыгнуть
из берегов.
Как будто ему нипочем
реветь
и реветь
с утра.
Гору
толкнуло плечом,
кажется —
рухнет гора!
И вот уже
на ветру,
ахнув,
взрываются волны…
А я
ему
ору:
«Море!!
Давай на полный».
Слышишь?!
Таким
ты нравишься мне, —
разлившееся до края земли, —
за то,
что несешь
на своей спине
тысячетонные корабли.
За то, что тучи
дождями
поишь,
за ветер,
за то, что покою
не радо,
за то,
что если ты с кем-нибудь
споришь,
это
звучит как надо!
Дай руку на дружбу,
я буду тобой гордиться,
пусть
плавают в лужах
любители
тихой водицы!..
А ты
гуди!
Теперь мы вдвоем.
Не уставай,
море мое.
Бурли! —
Ты слышишь? —
Громче давай!!
Сердце мое,
не остывай.

В пути

Берега зеленые-зеленые
за кормою медленно растаяли,
волны
цвета неопределенного
возле парохода ходят стаями.
Вряд ли полдень может быть удачнее.
Тишина.
Вода, как будто олово…
Девушка сидит на чемоданчике,
на руки склонив устало голову.
Ласковая,
худенькая,
стройная, —
как же пассажирам не дивиться ей?
Едет медицинскою сестрой она
в бывшую заштатную провинцию.
По дороге вязкой,
будто вспаханной,
медсестра приедет поздним вечером
в городок,
еще смолою пахнущий
и пока
на картах не отмеченный.
К борту парохода с плеском ластятся
волны
цвета неопределенного.
Едет девушка в цветастом платьице,
в город свой заранее влюбленная…

«Девчонки опаздывают на свиданья…»

Девчонки опаздывают на свиданья.
Так принято.
С этим надо считаться.
Летят они к месту,
где в ожиданье
ребятам осточертело скитаться.
Ребята в отчаянье кепки мнут
целых сорок минут.
Но они обидятся,
если вдруг им
начнешь —
про любовь и «порывы страсти».
Они
запыхавшимся подругам
говорят как можно небрежнее:
«Здрассте!»
И все.
И мальчишке становится жарко.
Окинув веселую улицу взглядом,
он чинно шагает
с девчонкой рядом,
боясь даже взять ее за руку.
Вместе им
и хорошо
и неловко,
но вот,
в себе заглушая ропот,
он предлагает попить газировки
и добавляет:
«С сиропом!!»
…Не смейся!
Давно ли мы сами были
такими?
Помнишь наши свиданья?
Помнишь, —
злясь на себя,
грубили
девчонкам,
наихитрейшим созданьям?
Помнишь?..
Смеяться над этим не надо.
Как ее звали?
Наташей,
Натой.
Где же ты, Натка?
Певунья Натка?
Смешные стихи в голубых тетрадках.
Возле реки пионерский лагерь.
К солнцу летящие флаги…
Улыбки прохожих не замечая,
мальчишка шагает рядом с девчонкой…
Ты не мешай им.
Ты не смущай их.
Давай отойдем в сторонку.

Последняя песня

Смертью, которой грозят нам враги, обретем мы бессмертье…

Муса Джалиль
До рассвета семьдесят восемь минут.
На рассвете
ключ заскрипит в замке,
на рассвете в камеру люди войдут
и пролают приказ на чужом языке.
А потом будет десять визжащих дверей,
коридорный сквозняк,
молчаливый конвой.
Будет яма на тесном тюремном дворе
и тяжелое небо
над головой.
Автоматчики тупо шеренгу сомкнут.
До рассвета семьдесят восемь минут.
И сейчас,
на распухшие пальцы дыша,
задыхаясь,
спеша,
обгоняя рассвет,
пишет песню,
последнюю песню,
поэт
чуть заметным обломком карандаша.
Пусть от долгих допросов гудит голова,
пусть больная рука тяжелее свинца…
Но приходят
единственные слова,
как приказ,
как присяга,
как клятва бойца.
Пишет,
пишет поэт…
И кончается ночь.
За стеною глухая команда слышна…
Даже фронт наступающий,
даже страна
не успеют,
не смогут,
не в силах помочь!
Я хочу,
чтоб ко мне его твердость пришла,
чтоб не смел ни минуты растрачивать я,
чтобы каждая песня
такою была,
будто это
последняя песня моя,
будто брезжит уже за окошком рассвет,
а враги ненавидят меня и клянут,
будто жить мне осталось
не семьдесят лет,
а семьдесят восемь
минут.

Сатира о сатире

Бодро в руке фельетон зажав,
летаешь в редакции
по этажам.
«Отдел сатиры».
Встречает
мамаша.
Узнав,
зачем ты,
руками машет:
«Давно бы,
кажется,
знать должны —
куды ж вы лезете,
милые? —
Нам Гоголи и Щедрины
нужны!
А ваша-то
как фамилия?..»
Тихи
и скромны,
сгорев от стыда,
уходим.
Сюда
не мы
нужны…
И снова
смотришь во все глаза,
по коридору бредешь понуро.
Но вот табличка.
Написано:
«Зав.
Отделом литературы».
В двери толк!
И сразу —
стоп.
Дубовый стол,
за столом —
столп.
Едва-едва удостоив взглядом,
рычит:
«Чего вам,
собственно,
надо?!»
И ты объясняешь с предельным тактом:
вот, мол…
Стихи, мол…
так-то и так-то…
Зав,
отрывая от кресла зад
и багровея:
«Сатира?!
Снова?!!
Мы
работаем,
так сказать,
а вам все хаханьки, да?
смешно вам?!
Чему
смеетесь?!
(Да помолчите вы!
Надо же быть
таким бестолковым!)
Тоже мне,
ходят тут…
«Обличители!»
Воображают себя
Михалковыми…»
Стучусь наугад в какие-то двери.
«Войдите!» —
слышу, ушам не веря.
Издав вместо «Здравствуйте»
тихий стон,
вхожу
и кладу фельетон на стол.
Потом, как в бреду,
сажусь
и жду.
А дядя смакует
дыма клубы,
а дядя курит,
кусая губы…
И вот,
наконец, поднимает глаза,
видимо,
взвесив все «против» и «за», —
голосом бархатно-нежным:
«Сатира…
нужна,
конечно…
Но вы бы писали
басни,
и вам…
и нам безопасней…»
Картинка загадочней всякого ребуса.
Вывод:
иди и жалуйся.
Так вы говорите:
сатира требуется?
– Пожалуйста.

К вопросу о перестраховке

Один мой знакомый
придумал одну
песню
с названием: «Про луну».
В песне —
луна над рекою
горит
и камешки
в оной реке
серебрит.
Песня как песня.
Трехдневный труд.
Сдерживая волнение,
поэт в газету пошел,
но вдруг
взяли поэта
сомнения,
задели больную его струну:
как это он принесет
«про луну»?
Как же он скажет: «Нате»?
А вдруг редактор —
лунатик?
Примут за выпад.
Скажут: намек…
Поэт
рисковать собою не мог.
И вот, подумав
минуту
одну,
своими
опытными руками
он переделывает
«Про луну»
на более выдержанное
«Про камни»,
считая,
что не на что больше пенять
и что напечатание
обеспечено…
А я бы советовал
камни
снять.
Вдруг у редактора
камни
в печени?

Как это начинается

Очертанья машины неотразимы.
Остальное —
не очень обычно для глаза:
подъезжает к школе
в роскошном ЗИМе
ученица второго класса.
И хотя это дико,
хоть в это не верится,
но она,
на землю ступив едва,
говорит шоферу,
хлопая дверцей:
«Машину
подашь
в два».
И шофер,
здоровенный дядя,
уезжает,
сумрачно глядя…
Тане
только девять,
Таня утром встанет,
Тане
можно делать
все,
что хочет Таня.
Озорные ямочки
на щечках «ангелочка».
Танечка
у мамочки
единственная дочка.
Потому так рьяно
и с таким стараньем
мама постоянно
жизни учит
Таню.
Как только «крошка»

С этой книгой читают
Кипучее, неизбывно музыкальное одесское семейство и – алма-атинская семья скрытных, молчаливых странников… На протяжении столетия их связывает только тоненькая ниточка птичьего рода – блистательный маэстро кенарь Желтухин и его потомки.На исходе XX века сумбурная история оседает горькими и сладкими воспоминаниями, а на свет рождаются новые люди, в том числе «последний по времени Этингер», которому уготована поразительная, а временами и подозрител
Трилогия «Сказания о людях тайги» включает три романа «Хмель», «Конь рыжий», «Черный тополь» и охватывает период с 1830 года по 1955 год. Трилогия написана живо, увлекательно и поражает масштабом охватываемых событий.«Хмель» – роман об истории Сибирского края – воссоздает события от восстания декабристов до потрясений начала XX века.«Конь рыжий» – роман о событиях, происходящих во время Гражданской войны в Красноярске и Енисейской губернии.Заключ
«Вы спрашиваете, брат мой, был ли я влюблен, – о да! Это удивительная и жуткая история, и, хотя мне уже шестьдесят седьмой год, я с трудом решаюсь ворошить пепел этого воспоминания. От вас я не хочу ничего утаивать, но человеку, не столь укрепившему свой дух, я бы не доверил подобного рассказа. Я сам не могу поверить, что это произошло со мной, – настолько необычно случившееся. Более трех лет я был жертвой удивительной, дьявольской иллюзии. Я, бе
«Снаружи был холодный и сырой вечер, а в зашторенной гостиной «Ракитника» ярко полыхал камин. Отец и сын играли в шахматы, и первый, поборник острой игры, так откровенно и глупо подставил своего короля, что не удержалась от замечания даже седоволосая мать семейства, мирно вязавшая у камелька.– Ты гляди, какой ветер, – сказал мистер Уайт, поздно заметив свою оплошность и горячо желая, чтобы сын ее проглядел.– Слышу, – сказал тот, зорко высматривая
«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила насто
Роберт Рождественский среди шестидесятников «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Анненского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его про
«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила насто
Роберт Рождественский – один из самых известных русских поэтов второй половины ХХ века. Наряду с Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной, А. Вознесенским и Б. Окуджавой Рождественский вошел в «главную поэтическую обойму» поколения шестидесятников и стал символом «оттепели», эпохи свободы и романтических надежд на светлое будущее. Гражданственность и пафос, которые отличают многие стихи Роберта Рождественского, соединились в его творчестве с глубоко личным о
Замысел книги «Покушение на школьные миражи» направлен на воссоздание общей картины тех ключевых идей о школе, которые на протяжении своей жизни Владимир Фёдорович Тендряков тщательно формулировал, обдумывал, отстаивал, представлял читателям разных поколений. В книге воссоздаётся целостное высказывание Тендрякова об образовании человека не в контексте литературном, а в тесной связи с теми важнейшими исследованиями, замыслами и опытами, которые со
В книгу входят широко известные и любимые детьми рассказы «Голубая чашка», «Дым в лесу» и «Чук и Гек», повесть «Тимур и его команда», а также быль, повествующая о жизни писателя Аркадия Гайдара.Для среднего школьного возраста.
Борис Васильев – в семнадцать лет, сразу после окончания девятого класса, добровольцем ушедший на фронт – знаменитый российский писатель и драматург. В этот сборник его военной прозы вошли повесть «Завтра была война», киноповести «Аты-баты, шли солдаты» и «Офицеры».
В сборник вошли рассказы Аркадия Гайдара для самых маленьких: «Чук и Гек» и «Голубая чашка». Их герои – основательный Чук, мечтательный фантазер Гек и отважная Светлана – с детства знакомы родителям, бабушкам и дедушкам нынешних младших школьников. Эти замечательные истории, написанные 80 лет назад, несомненно, понравятся и современным детям, ведь они – о настоящей дружбе, верности, честности и доброте.
Какая несправедливость! Ведь всем ясно, что такая невероятно обаятельная, ослепительно-рыжая и весьма сообразительная девица – мечта каждого мужчины. Может быть, Светлане просто не везет? С ней постоянно случаются какие-то обидные нелепости. Вот и свидание «вслепую» с худосочным «ботаником» Ремешковым пошло наперекосяк: они оказались на разудалой свадьбе, и какая-то каланча огрела статуэткой Амура своего кавалера, тот, обливаясь кровью, упал на к
Прославленному пианисту Максиму известно, что хорошая музыка по силе воздействия сродни магии. Приехав на гастроли в красивый провинциальный городок, он встречает прямого потомка старого графа, владельца усадьбы «Дарьины ключи». Как будто загипнотизировав музыканта, Сила Михалыч убеждает его прийти к нему в усадьбу и сыграть на старинном родовом пианино. Звуки прекрасной музыки разбудили дремлющие до сих пор силы тьмы, ведь древний музыкальный ин
Увлекательное фэнтези, где главный герой из нашего времени попадает в другой мир – меча и магии. Ему предстоит принимать сложные решения даже в ущерб себе.Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.
«Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок» – так обычно заканчиваются все сказки. Но история, которая скрывается на страницах этой книги, таит в себе гораздо больше, чем намек, а скорее предостережение. Но как не попасть в лапы зверя, как определить – оборотень перед тобой или человек, когда сердце разбито и душа так уязвима. И что может случиться с молодой девушкой, всего лишь решившей вернуть свою любовь, читайте в загадочной истории,