Ульяна Воронцова «Герои нашего времени»
Илья Крапивин раскинулся на диване в своей гримерке, стараясь не шевелиться. Голова отзывалась страшной болью на каждое движение. Нужно будет сходить к Нике, разобрать все то дерьмо, что скопилось в нем за последние полгода. С его работой без мозгоправа никак. И зачем он подписал тот контракт? Сейчас бы вел спокойненько свою адвокатскую практику! Нет же! Захотелось популярности, чтоб ее!
Завершался очередной сезон его авторской программы, сегодня отработали последние съемки. Илья с нетерпением ждал выходных, ведь за ними последует двухнедельный отпуск на жарком курорте в компании жены и двух прекрасных ребятишек. Мужчина совсем забросил семью – работа, работа… Головы некогда поднять! Зато рейтинги били все рекорды.
Зрители обожали «Героев нашего времени». Каждый выпуск, выходящий в прайм-тайм, смотрела буквально вся страна. Илья был всенародным любимцем, что очень тешило его самолюбие. Передача рассказывала истории простых людей, оказавшихся в самых неожиданных жизненных ситуациях.
Крапивин раздраженно поглядывал на часы. Перед уходом ему еще нужно дать интервью Сергею Цепкову. Где, интересно, его носит?! Эта мысль еще пульсировала в гудящей голове, когда дверь гримерки распахнулась, впустив патлатого молодого человека.
– Даров, старик! Че такой кислый?
Цепков резкими стремительными движениями, вечно неухоженной шевелюрой, чертами лица напоминал спаниеля. Сходство дополняла коричневая замшевая куртка. Илья поморщился:
– Тише! Голова раскалывается. Давай быстрее с этим разберемся, и я поехал откисать.
– Есть, сэр! – Цепков дурашливо отсалютовал и выхватил из внутреннего кармана диктофон. – Тогда сразу к делу. Мы к окончанию сезона «Героев» готовим выпуск. Основное интервью на портале, а для ролика возьмем твой голос, пустим поверх архивных кадров. Рассказывай, кто тебя больше всего выбесил на этот раз.
Илья заранее обдумал, о чем будет говорить. Надо еще раз показать публике, что он не боится по-настоящему острых тем:
– Мы всегда стараемся обращать внимание на самые актуальные вопросы, которые действительно волнуют наших зрителей. Поэтому начну с истории Татьяны. Девушка решила отдать своего ребенка на усыновление, не совсем легально. Она уверяла, что просто не хочет оставлять невинное дитя в роддоме. Сама нашла молодую пару и договорилась с ними. Никаких законных оснований для этой сделки нет. Самая настоящая торговля людьми! Я искренне рад, что мы вмешались и сумели убедить Татьяну не совершать эту страшную ошибку. В конце концов, она решила не расставаться с ребенком.
Сергей выключил диктофон:
– Капец! XXI век на дворе, а мы детьми торгуем! Слушай, старик! Не под запись. Как думаешь, эта шалава просто хотела баблом разжиться?
Илья знал Серегу с детства – дружил с Цепковым-старшим. Парнишка всегда был смышленым, зрел в корень. Не удивительно, что он выбрал журфак. Ему шли легкая развязность и фамильярность. К тому же, за ними таилось первоклассное охотничье чутье на сенсации.
– Конечно, она хотела заработать. Говорит, жрать нечего. Чем думала, когда ноги раздвигала?! Причем, ладно бы требовала нормальных денег! Знаешь, сколько она хотела за своего недоноска? Десять кусков в твердой валюте!
Серега присвистнул и ухмыльнулся. Такие суммы он тратил на пикник с друзьями, когда еще учился в школе. Интересно, из какой дыры выползла эта крыса? Журналист снова включил диктофон:
– В который раз убеждаюсь, что ваша программа делает много добрых и полезных дел. Как и в случае с эпизодом о растлении. Это, наверное, самая резонансная история за все сезоны шоу.
– Да, Оля и Лена никого не оставили равнодушными. Как рыдала Надежда Гаревич, наш эксперт-психолог! Когда в студию вошел отчим девочек, я думал, мне придется защищать его от зрителей. Не удивительно – домашний тиран подвергал падчериц насилию, начиная с семи лет. Конечно, никто и ничто не излечит их душевные раны. Но наш проект сделал все, чтобы прекратить этот кошмар.
Сергей вновь остановил запись:
– Да, мы вставим куски с арестом этого мудака и плачущими девчонками из самого выпуска. Их папаша, похоже, неплохо развлекался все эти годы – старшей за двадцать, младшей шестнадцать. А что их мать?
– Мать молчала. Я тебе больше скажу – ее все устраивало. Меня до сих пор передергивает, как вспомню ее улыбку. Рассказывает о том, как муж трахал ее дочь, а сама лыбится, будто прямо сейчас кончит. Она к ним третьей иногда ложилась.
Сергей открыл рот и сделал страшные глаза.
– Да-да, а ты думал. Мы не стали в эфир пускать – и так шок-контент. Но там мамаша та еще сука. Сама не могла своего хахаля удовлетворить, так дочек подсовывала. Еще и держала их, если дергались. Иногда терлась к ним третьей, чтоб и ей хоть что-то перепало. Если б старшая не сбежала и не пожаловалась, они бы так и жили.
– А что ж они терпели столько лет?
– Психолог говорит – синдром жертвы. Хотя, я думаю, там всех все устраивало. Младшая вон в шестнадцать лет аборт сделала от «папаши». – Крапивин пальцами нарисовал в воздухе кавычки. – Мамка отвела: ревновать стала, что ее муженек теперь будет с младшей жить из-за ребенка, а ее выгонит. Так эта дурочка в больнице хоть бы слово сказала – дома, дескать, вот такой трындец творится. Не-а. Молчала, как рыба. Люди любят устраивать себе трудности из ничего. А потом героически их преодолевать.
Сергей тряхнул головой, то ли соглашаясь с Крапивиным, то ли пытаясь осознать услышанное. Затем вновь нажал на кнопку:
