Иллюстратор Игорь Черченко
Фотограф Станислав Решетнев
Фотограф Дарья Дорохина
© Сергей Аксёнов, 2017
© Игорь Черченко, иллюстрации, 2017
© Станислав Решетнев, фотографии, 2017
© Дарья Дорохина, фотографии, 2017
ISBN 978-5-4485-9849-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Граждане России имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». С началом в 2009 году борьбы за свободу собраний на Триумфальной площади, эти слова стали, пожалуй, самым цитируемым фрагментом российской конституции. Гражданский, надпартийный, объединяющий общество протест получил название Стратегии-31, по номеру статьи основного закона. Каждое 31-е число «несогласные» выходили на Триумфальную площадь явочным порядком, несмотря на запрет властей, готовые к разгону силами полиции, задержаниям и арестам. В дождь, снег, в дачный сезон или канун Нового года равно. Именно в упорстве, в решимости не подчиниться незаконным требованиям власти, была вся соль Стратегии. Не обмануть власть, не проявить «договороспособность» в отношениях с ней было главной доблестью инициаторов движения. Напротив, тактический успех был достигнут благодаря твердому и последовательному отстаиванию своего права. Именно сепаратный отказ от такой линии правозащитной части движения и привел впоследствии поражению общества. Свободу собраний отстоять не удалось. Тот, кто не понял этого в 2010-м на Триумфальной, убедился позже на Болотной, когда коллаборанты из либеральной оппозиции обнулили борьбу первого постсоветского политического поколения.
Автором идеи Стратегии-31 был и есть Эдуард Лимонов. Именно он предложил формулу борьбы и ее основные принципы. Что послужило толчком, побудительным мотивом к этому мне доподлинно неизвестно. Но есть догадка. Незадолго до старта борьбы на Триумфальной наш соратник Юрий Червинчук, работавший по контракту в Индии, вернувшись в Россию подарил Деду англоязычную биографию Махатмы Ганди. Возможно, история индийской «сатьяграхи» – ненасильственного сопротивления британским колонизаторам и надоумила Лимонова использовать похожую тактику в России. Другой, более глубокой, фундаментальной, причиной появления нового формата был крах всех старых форматов уличной борьбы. Трехлетняя практика организации Маршей несогласных в составе коалиции «Другая Россия» (2006—2008 годы) убедили Лимонова и нацболов1, что коллективное руководство протестом – зло. Старые прожженые хитрецы от политики, интриганы и подлецы, неизбежно «сговнят» (выражение Э.Л.) любое талантливое начинание. Каждый по своим причинам. От слабости, трусости, но чаще из зависти к ближнему, из нежелания допустить успех политического союзника, которого рассматривают в первую очередь как конкурента. Радоваться тому, что «у соседа корова сдохла» – стиль жизни значительной части нашей политической оппозиции. Увы.
Пережив период политического безвременья после инаугурации Медведева весной 2008 года, опробовав в качестве тактического приема так называемые Дни несогласных (они пришли на замену маршам) по тем или иным поводам, ведомые Лимоновым нацболы приступили к организации нового гражданского движения. Прежде чем обратиться к обществу с призывом выйти на Триумфальную следовало сначала доказать себя. Вот почему исторически первому митингу 31 июля 2009 года предшествовало несколько «разминочных» акций, в которых принимали участие лишь политические активисты. Помню, была такая в январе, в мае, возможно, и в другие месяцы тоже. Уже тогда нам пришлось столкнуться с яростным противодействием прокремлевских организаций. Так, при подаче заявки на 31 мая в здании московской мэрии на Тверской произошла самая настоящая бойня с активистами «России молодой». Некоторое время ее возглавлял проворовавшийся впоследствии Максим Мищенко. Чувствуя свою безнаказанность, румоловцы2 безбашенно атаковали, не обращая внимание на присутствие правоохранителей. Ведь их крышевали депутаты Госдумы. Правда, это им не помогло. Столкнувшись со стальной решимостью нацболов лечь в мэрии костьми, прокремлевцы во главе со своим лидером Антоном Демидовым отступили. Кстати, их девушки, срочно вызванные для массовки – создавать видимость очереди, немедленно удостоили своей благосклонностью победителей. Смайл.
Затевая столь перспективное дело, важно было возбудить общественный интерес к теме. Стратегию-31 следовало сделать модной. Для этого разумно была использована историческая преемственность Триумфальной площади. Когда-то в конце 1950-х здесь сложилась традиция поэтических чтений. Обыватель легко может вспомнить соответствующий фрагмент позднесоветского фильма «Москва слезам не верит». В тех исторических чтениях, как говорят, принимали участие Владимир Буковский, Юрий Галансков, Эдуард Кузнецов и прочие легендарные личности. Восстановление традиции чтений создало бы живую рекламу этому культовому месту в новом историческом контексте. Нашелся среди нацболов и энтузиаст, известный как Матвей Крылов. Осужденный на условный срок за партийную акцию он не мог принимать личное участие в предстоящей уличной борьбе, а вот применить свой организаторский талант получилось. На первых чтениях, помню, «звездили» Эдуард Кулемин из Смоленска, Магдалена Курапина из Питера, кто-то еще. Как обычно это бывало, начало нового движения вытащили на себе нацболы, приходившие к памятнику Маяковскому по партийному призыву. Со временем, когда столичные поэты преодолели страх и привыкли к явлению, нужда в такой поддержке отпала. Многие постоянные участники впоследствии даже называли Маяковские чтения «своими». В ответ мы только улыбались.
Важным этапом раскрутки будущего движения стала фотовыставка «Борьба за площадь», которую удалось провести в галерее Марата Гельмана. Большинство фотографий, предоставленных Дмитрием Борко, были сделаны в разные годы на Триумфальной, Пушкинской и Манежной площадях. «Идеологическое направление не имело никакого значения. Мы ограничились тем, что есть слово „протест“ и явление протеста. – рассказывал я тогда журналистам. – Был ли это 1991-й год, 1993-й, 1989-й или нынешнее время – не имеет значения. Мы руководствуемся тем, что право на свободу собраний должны иметь все люди, независимо от их политической позиции. В исторической перспективе мы также старались придерживаться этого принципа паритета, равенства и непредпочтений». На снимках было видно, что в эпоху поздних 1980-х и в начале 1990-х уличный протест был очень массовый. Так, на нераскопанной еще Манежной однажды собралось до трехсот тысяч человек. Можно было взять Кремль. Но при этом протест носил ярко выраженный коммунистический, либо антикоммунистический характер. На снимках эпохи Маршей несогласных были представлены уже все идеологии – каждой твари по паре.
