Паскаль Гилен - Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)

Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)
Название: Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)
Автор:
Жанры: История искусства | Культурология | Социология | Зарубежная образовательная литература
Серия: Garage pro
ISBN: Нет данных
Год: 2015
Другие книги серии "Garage pro"
О чем книга "Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)"

В авторский сборник известного нидерландского социолога Паскаля Гилена (род. 1970) вошли статьи последних лет, посвященные актуальным вопросам теории и практики современного искусства, его взаимодействия с политикой, экономикой и текущими социальными процессами.

Бесплатно читать онлайн Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)


Pascal Gielen

The murmuring of the artistic multitude. Global Art, Politics and Post-Fordism


© Pascal Gielen, 2015

© Табенкин М. Л., перевод, под ред. Боровиковой А. П., 2015

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2015

© Фонд развития и поддержки искусства «АЙРИС» / IRIS Foundation, 2015

* * *

Посвящается бормотанию

Способствуя крушению конвенций старого, домашнего мира, а тем самым и преодолению ригидных элементов индустриального уклада – бюрократических иерархий, стандартизации производства, – критицизм искусства предоставил капитализму возможность опереться на новые формы контроля и подвергнуть товаризации новые, более индивидуализированные и более «подлинные» блага.

Люк Болтански и Эв Кьяпелло[1]

Введение

За последние двадцать лет мир искусства изменился до неузнаваемости. И дело не только в том, что с 1980-х годов колоссально возросло число людей, называющих себя художниками, – другим стало отношение общества к искусству и художникам. Раньше восемнадцатилетние юноши и девушки, решившие учиться искусству, встречали улыбки непонимания со стороны друзей и знакомых. Родители противились такому желанию или в лучшем случае требовали от молодых людей получить сначала «настоящую профессию». Сегодня, двадцать лет спустя, решение стать художником никого не пугает и не удивляет, а экзотическая аура вокруг артистического призвания улетучилась. Креативность, новаторство, оригинальность и даже чудачество находят поддержку у бизнесменов и чиновников. «Прогрессивный» предприниматель эпохи постфордизма видит в искусстве коммерческий потенциал, а политик использует его для развития креативного города, который сможет устоять в глобальной конкуренции с другими городами. Иными словами, за последние двадцать лет искусство – или, по крайней мере, «художественное» – переместилось с периферии в центр общества. Вторя немецкому писателю Хансу Энценсбергеру, итальянский философ Паоло Вирно заявляет, что искусство растворилось в обществе, словно таблетка в стакане воды.

В этой книге отстаивается гипотеза, согласно которой определяющую роль в данном процессе сыграло само современное искусство. В социальной структуре искусства раннего модернизма была создана одна из тех социальных лабораторий, где зарождалась нынешняя, постфордистская, трудовая этика. Качества, которые особенно ценятся в постиндустриальной экономике, – коммуникативность, красноречие, креативность и оригинальность, способность мыслить в границах отдельного проекта на условиях временного контракта или вовсе без такового, готовность к гибкому рабочему графику, физическая и интеллектуальная мобильность, – до того приобрели определяющую роль (чтобы сохранять ее и поныне) в области искусства. Благодаря этому мир искусства спокойно приспособился к бесконечной гонке капиталистического накопления, что убедительно доказали французские мыслители Люк Болтански и Эв Кьяпелло. Перефразируя их, можно сказать, что критицизм искусства оказался впитан капиталистической идеологией и теперь стоит на службе неолиберальной системы труда.

В последнем предложении вводится теоретически нагруженный термин, который будет регулярно появляться на страницах этой книги, – «неолиберализм». Поскольку для нас это имя идеологического врага, придется кое-что пояснить. Хотя неолибералы, так же как до них и просто либералы, абсолютно убеждены в благотворном воздействии независимой культуры, конкуренции и свободного рынка; хотя и те и другие выступают за ограниченное правление, мало вмешивающееся в дела рынка, они совершенно по-разному видят свою основную идею, которую можно определить как «свобода».

Традиционный либерализм никогда не считал индивидуальную свободу своей единственной политической и общественной целью. Либералы с оптимизмом смотрели на человечество, полагая, что мир станет лучше, как только индивид обретет абсолютную свободу. Свобода была для либерализма не просто целью, но и условием построения лучшего общества. Иными словами, либерализм полагал, что общество станет лучше, если предоставить индивидам безграничную свободу действий. Именно поэтому рынок должен был стать полностью свободным – наиболее бескомпромиссные проявления этой идеи привели к возникновению пермиссивного капитализма. Ради творческого новаторства и роста благосостояния приходилось идти на риск – предоставлять индивидам максимальную свободу. В условиях либерализма с его верой в свободно действующих субъектов было место и для дерзких предпринимателей, и для самых необычных художников, и для других творческих личностей. Ведь, в конце концов, именно они являются самым ярким выражением индивидуальной свободы и независимого самосовершенствования.

Неолиберальные воззрения на человечество менее оптимистичны. Отчасти, возможно, это объясняется рядом исторических эксцессов, случившихся по вине слепой веры в свободу человека. Неолиберализм крайне настороженно относится к предоставлению индивидам свободного пространства. Смогут ли те разумно и правильно им воспользоваться? Наверное, именно в силу этого недоверия политическая программа неолиберализма старается контролировать или сдерживать свободу, которую сама же провозглашает. Чтобы свобода была и оставалась измеряемой, контролируемой и управляемой, в ход идут всевозможные репрессивные инструменты. Именно поэтому вместо термина «неолиберализм» я часто употребляю в своей книге понятие «репрессивный либерализм». Ведь суть этого явления не в «новой свободе», а в снижении свободы. Тому, что не может быть заранее рассчитано или хотя бы измерено в обозримом будущем, все труднее найти свое место на рынке. Важно здесь то, что неолиберализм поддался фундаменталистской склонности в себе, объявив число (а также императив накопления и максимизации прибыли) фундаментом всех культурных ценностей. Число становится единственным основанием общества, и неолиберализм тем самым становится по сути неотличим от иных режимов, признающих нечто единственное в своем роде (священную книгу, образ Бога).

Как и всякий фундаментализм, неолиберализм подпитывается страхом. Страхом перед собственным двигателем и утопическим идеалом – свободой. Репрессивный либерализм неспособен взглянуть в лицо собственным идеалам. Ради обуздания творчества он постоянно принимает суровые имущественные законы. Эти законы нужны для того, чтобы скрыть страх перед свободой, перед собственным народом и обществом, а в конечном счете и перед самим собой (человечеством). Эстетика измеримости – это продукт фундаменталистского страха перед творческим потенциалом всякого человеческого существа. И поскольку неолиберализм прячет свое недоверие за дискурсами практичности, взаимопомощи и реализма, это еще и глубоко циничная идеология, наводящая на мысль об отголоске коммунизма, донесшемся из-за рухнувшего «железного занавеса». Les extrêmes se touchent


С этой книгой читают
Ханс Ульрих Обрист (род. 1968), один из наиболее влиятельных кураторов в современном арт-мире, прослеживает в серии очерков, балансирующих на грани между критическим эссе и мемуарным фрагментом, эволюцию своих взглядов и практики. Живые свидетельства общения автора с другими кураторами и художниками сочетаются в ней с проницательными размышлениями о судьбах современного искусства.
В настоящее время слово «кураторство» давно покинуло мир музеев и стало теснейшим образом связано с бизнес-средой. Сегодня оно в ходу повсеместно – от арт-галерей до дата-центров и от супермаркетов до социальных сетей. А еще оно является единственным возможным ответом на вопрос, как нам жить в эпоху, главная проблема которой заключается в переизбытке всего.«Принцип кураторства» – впечатляющая работа издателя цифровых книг и теоретика книгоиздания
Нина Саймон, известный специалист в области организации взаимодействия музеев с публикой, предлагает переосмыслить понятие музея, а вместе с ним и других публичных учреждений культуры – художественных и научно-просветительских центров, исторических мемориалов, библиотек и т. д., – исходя из приоритета зрителя, от степени участия которого в работе этих учреждений напрямую зависит их успех. Решающая роль участия (англ. participation) определяет сво
Вниманию читателей предлагается первый перевод на русский язык двух книг известного французского куратора и художественного критика Николя Буррио (род. 1965). «Реляционная эстетика» и «Постпродукция» составляют одну из наиболее убедительных попыток объединить общими понятиями и определениями многообразный спектр новаторских художественных практик 1990–2000-х годов.
Книга рассказывает про жизнь великого мыслителя тюркских народов, акына и сказителя, Коркыт ата. Человека, создавшего великий музыкальный инструмент современности, кобыз.Использованная в книге форма повествования сюжета, является авторским видением и дает по-новому взглянуть на важную эстетическую проблему. Проблему отношения искусства и действительности.Данный роман «Струны над бездной…» является, прежде всего, книгой об искусстве.
К искусству во Франции всегда относились серьезно, что неудивительно, ведь территория этого государства уже с первобытных времен была сердцем европейской культуры. Красота, чувства, любовь, романтика, революционные настроения, победа, триумф – французские шедевры наполнены всеми красками жизни и в полной мере отражают многоликую историю страны. Из этого альбома вы узнаете о французском изобразительном искусстве, а также проследите его развитие на
На рубеже XIX–XX веков в Европе возник новый формат самоорганизации художников – независимое выставочное объединение. Примерами этого радикального институционального сдвига были новые салоны в Париже (Марсова поля и Осенний) и Сецессионы в немецкоязычных странах (Мюнхен, Вена, Берлин). В тот же период в России такие художники, критики и деятели искусства, как Бенуа, Дягилев, Грабарь, Коровин, Пастернак, Поленова, Рерих, Серов, Сомов, Эттингер, Як
Петр Ильич Чайковский – самый популярный и любимый русский композитор и на Родине, и в мире. Его мелодии попадают прямо в душу и запоминаются на всю жизнь. Гению Чайковского были подвластны многие музыкальные жанры – опера, балет, симфония, романс… Мелодия его Первого концерта для фортепиано с оркестром стала музыкальным символом России. Его музыка сопровождает нас всю жизнь – и всё же Чайковский остается великой загадкой. Как человек, музыкант,
Запуск гигантского Суперструнника, который должен был помочь земным ученым раскрыть тайну рождения Вселенной, вызвал появление в границах нашей Метагалактики экзотических объектов, угрожающих существованию не только земной цивилизации. Цепочка необъяснимых совпадений связывает Суперструнник с далеким звездным скоплением омега Кентавра. Случайны ли эти совпадения и чем они могут обернуться для человечества, должен выяснить бывший спасатель Руслан
Много нового и поучительного читатель книги обнаружит в главах, посвященных современному белорусскому театру кукол, его выдающимся деятелям – режиссерам, художникам, актерам, драматургам.В целом книга Б. Голдовского явно выходит за рамки «опыта конспекта» и представляет собой достаточно законченное (хотя и краткое) исследование по истории становления и развития белорусского театра кукол от истоков до наших дней.Полагаю, что эта научная работа буд
Повесть «Тунис. Заметки путника с украденным сердцем» рассказывает об удивительных приключениях молодого путешественника, грезящего отыскать саму душу великой пустыни Сахара. Изящно вплетаясь в основную нить сюжета, в этой истории раскрываются особенности жизни и быта жителей магрибской Африки, подробно описываются малоизвестные маршруты, даются ценные практические советы, которые не найти в туристических брошюрах. На страницах данной повести чит
Уже год, как портовый город Бравир окутан тёмными силами, и всё после появления нового наместника, за чьим поместьем вырос зловонный холм, сплошь состоящий из людских тел. И чем чаще горожане пропадают, тем быстрее он растёт. Оставшиеся жители напуганы и не могут сбежать, пока город заперт. Никому не известно, какую цель преследует наместник, но теперь ему понадобилась местная девушка по имени Луна, продающая на рынке рыбу. Похоже, именно она явл