«Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для своего сына» (Мф 22:2).
«И всякий, кто оставит дома или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради Моего имени, получит во сто крат и наследует вечную жизнь» (Мф 19:29).
«Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в это время и в век будущий жизни вечной» (Лк 18:29-30).
«Как печать на сердце свое ты поставь меня, как печать на руку свою,
Потому что любовь сильна как смерть, ревность как ад тяжела.
Вспышки любви – искры огня, это пламя от Яхве.
Множество вод не сможет любовь угасить, и реки ее не потопят.
Если станет давать за любовь все богатство свое – будет посрамлен»
(Песнь песней Соломона 8:6-7)1.
Когда кто-либо берётся дать новую интерпретацию тексту, возраст которого достигает двух тысяч лет, невольно задаешься вопросом, неужели что-то может быть в нём ещё не разобрано?2 К тому же, труд сей проводили люди, озарённые Духом Святым, от которых могло ли что-либо быть сокрыто? Однако, и поныне, в Священном Писании мы встречаем много таинственного, загадочного и даже противоречивого. Святые Отцы при встрече с подобными трудностями советовали «не углубляться далеко в разумение», а непонятное оставлять, так как «ум ещё не чист и не может всего обнять».3 Очевидным является то, что Отцы решались на поиск решения той или иной библейской проблемы только в случае действительно крайней необходимости. Например, когда Церковь колебали богословские споры. Или же подвижники искали выход из собственных испытаний, пытаясь уразуметь, таким образом, волю Божию. Несомненно, они приступали к этому поиску с постом и молитвой.
Сегодня Церковь постигли искушения скорее нравственного характера. Однако решение и таких задач во многом зависит от точного и правильного понимания священного текста. Вопрос супружества после смерти оказывает влияние на проблемы семьи, с которыми столкнулось современное общество. Если этого союза не останется после смерти, тогда есть ли любовь, которая продолжится в вечность? Если нет любви, то супруги, связываясь друг с другом, руководствуются исключительно природными потребностями. При таком взгляде, какие есть основания для хранения верности?
Вместе с проблемой сохранения любви и семьи, перед нами стоит и другая, не менее важная проблема: найти слова утешения тем, кто потерял любимого человека или волею судеб разлучён с ним до смерти. Боль утраты для верующих отягощается еще и отсутствием твёрдого понимания того, что же будет с супружеством после смерти, т. к. Господь сказал, что на Небесах «ни женятся, нипосягают» (Мф 22:30).
О первоначальном семитском Евангелии
Почему же ни один из известных толкователей Священного Писания не разбирает неясные места Евангелия на языке Спасителя?
Во-первых, ко времени великих святителей (IV-Vвека) Евангелия на семитских языках уже вышли из употребления, т. к. ни их списков, ни упоминаний об их наличии практически нет. Одно из немногих сообщений мы находим в жизнеописании апостола Варнавы, которому при его погребении (57 г.) «на грудь апостол Марк положил рукописное Евангелие от Матфея». Оно было обретено лишь в V веке и хранилось в Софии Константинопольской до её разорения крестоносцами.4 В житии апостола Варфоломея также есть упоминание о Евангелии на иврите. «…Святой апостол Варфоломей отправился в индийские страны, где пробыл довольно продолжительное время… Просветив своей проповедью многих из язычников, и устроив церкви, он перевёл на их язык Евангелие от Матфея, которое носил с собой и передал им. У них же он оставил Евангелие, написанное на еврейском языке, которое по-прошествии ста лет и было принесено в Александрию Пантеном, философом христианским».5
В связи с отсутствием семитских Евангелий, в Церкви бытовало мнение, что их вообще не было. Уверенность в том, что Благовестие было сразу написано на греческом языке, продержалась фактически как догма даже до восемнадцатого столетия. При таком взгляде греческий язык Евангелий оказывался вполне исчерпывающим и не требовал более глубоких исследований его семитских корней. Лишь спустя восемнадцать веков учёные на основании глубокой научной базы, исходя из подробного анализа самого евангельского текста, постепенно начали приходить к заключению, что первое Евангелие было написано всё же на семитском языке. Об отсутствии возможности проведения подобного рода работы исследователями более ранних веков, я полагаю, нет необходимости говорить. Например, даже сегодня в России нет сирийско-русского словаря. Лишь на прилавках английских книжных магазинов можно найти – сирийско-английский. А русский учебник по этому предмету появился стараниями армянских и русских ученых всего несколько лет назад. Также обстоит дело с арамейским языком. Поэтому для адекватного перевода, например, преподобного Исаака Сирина и сегодня переводчик встретит на своём пути множество препятствий.
Об особенной сложности перевода с еврейского языка в древние времена можно судить отчасти по житию блаженного Иеронима.6 Этот святой «в пустынном уединении всего себя посвятил изучению Священного Писания, пользуясь нужными для этого книгами из своей собственной библиотеки и библиотеки, живших по соседству в Антиохии друзей, главным образом, Евагрия. В это же время под руководством одного обращённого иудея он начал изучение еврейского языка, на котором, большей частью, написаны книги Священного Писания Ветхого Завета. Последнее занятие блаженного Иеронима служило смиряющим средством. Этой цели вполне соответствовали и унизительность изучения алфавита и немузыкальность слов еврейского языка, малоприятная для блаженного Иеронима, образовавшего свой слог на изучении лучших представителей классической литературы». Когда «я начинал читать пророков, – замечает блаженный, – то их грубая речь коробила меня». (Но это его отношение к первоисточнику впоследствии всё же изменилось). «Сульпций Север, проживший с блаженным Иеронимом в его пещере шесть месяцев, свидетельствует, что блаженный отец всегда был занят чтением или письмом, почти не пользуясь отдыхом не только днём, но и ночью. Здесь в пещере блаженный Иероним собрал себе, не жалея средств, обширную библиотеку прежде всего из трудов Оригена, Дидима, Иринея и Евсевия кесарийского. В связи с главным занятием блаженного Иеронима по изучению и истолкованию Священного Писания стоит его занятие еврейским языком, которое он продолжал и в Вифлееме. Эти занятия он вёл то с раввином Вараниной, то с раввином из Лидды или Тивериады, причем последний брал за свои уроки высокую плату. (Это значит, что на его переводы могли оказать влияние и личные взгляды этих раввинов, т. к. они имели возможность сообщать ему лишь то, что считали нужным, а с чем были не согласны, о том могли умалчивать). Блаженного Иеронима при изучении еврейского языка воодушевляло, кроме стремления ознакомиться с подлинным языком священных ветхозаветных книг, желание опровергнуть насмешки над христианами иудеев. Последние указывали, что тексты Писания, на которые ссылаются христиане, имеют будто бы другое значение в подлиннике… Иероним убедил Августина отказаться от его ошибочного мнения, по которому он считал ненужным перевод Священного Писания с еврейского языка ввиду существования перевода LXX толковников».
