1. Глава 1
Пролог
За окном моросил осенний дождь придавая еще больше уныния и без того отвратительному дню.
Савелий Васильевич Осадчий откинулся в кресле-каталке — веки полуприкрыты, морщинистые руки, все в выступающих венах, сложены на груди. Уже прошло полчаса, как семейный доктор вышел из кабинета, а он все никак не мог перестать проигрывать в голове его слова: «Не больше двух недель».
Конечно, старик понимал, что никто не вечен, но чтобы так быстро… Его империя, на которую он положил всю свою осознанную жизнь, накренилась, словно Пизанская башня, и вот-вот рухнет. Ну как можно так бесславно уйти, оставив своё детище на жадных идиотов?! Савелий Васильевич понял это пару дней назад после тщательного изучения финансового отчёта, когда на его вопросы, заданные суровым тоном, его тесть, который вот уже десять лет как был управляющим корпорацией, только махнул рукой. Сукин сын знал, что совсем скоро получит полный доступ к бизнесу.
Если только…
Нет. Тонкая улыбка на миг осветила лицо старика. Есть еще один козырь, о котором никто не догадывался.
Протянув руку к лежавшему на письменном столе телефону, набрал номер.
— Виктор, нам надо срочно увидеться.
Север
Самолёт опаздывал на сорок минут — уже на подлёте к Москве попали в грозовые облака, и пришлось крутиться в ожидании, пока разрешат посадку. Я уже убрал свой ноут в сумку и лениво разглядывал жёлтое море деревьев внизу. Командир экипажа объявил, что в Москве сейчас четырнадцать градусов тепла и дождь. Возвращаться оттуда, где плюс сорок пять, в промозглую столицу совершенно не хотелось, тем более зная, что уже завтра меня ожидает встреча с «любимой» семейкой. По сути всё, что связывало меня с этими людьми — это дед, который так же как и они, не был мне родным, потому что когда-то усыновил моего отца, взял его мальчишкой из детдома.
Прикрыл глаза в попытке расслабиться, привести в порядок мысли и составить план действий. Знал, что будет нелегко — семейка еще та, одна Лина чего стоит.
Лина… .
Воспоминания накрывали меня, словно волны в шторм.
Выпускной вечер начался с пафосных речей учителей и директора и плавно перешел в дискотеку, а под конец — в разнузданную гулянку. Из тёмных школьных закутков время от времени доносились то звуки поцелуев, то страстные стенания выпускниц. Взбудораженные парни с блестящими глазами то и дело шныряли в ближайшую палатку за бухлом.
Мы с моим друганом Вовкой сидели на подоконнике — он перебирал струны гитары, а я исподволь выискивал в хороводе разодетых девчонок одну — Веронику, в то время самую желанную для меня девушку. Время от времени мелькало ее розовое атласное платье, и тогда я, вытянув шею, пытался разглядеть, одна она или с кем-то. Жутко хотелось подойти и признаться, что она мне нравится.
— Ты чего, Север? — Вовка отложил гитару в сторону, и теперь, ухмыляясь, глядел на меня. — Сохнешь, да?
— Да ну...
— Чего тебе терять-то? Подойди и скажи ей как есть. Все равно сегодня последний день, если что — никто ничего и не узнает. Да, так да, а нет, так ну что ж... finita est comoedia.
Друг прав.
После минутного раздумья я спрыгнул с подоконника и врезался в галдящую толпу. Веронику выцепил взглядом почти сразу — стояла в окружении подружек, что-то рассказывала такое, над чем они заливисто хохотали. Незаметно подойдя сзади, потянул ее за руку.
— Север? — удивленно распахнула глаза. — Тебе чего?
— Поговорить надо. Напоследок, — изо всех сил старался придать голосу нагловатый оттенок — девчонки такое любят.
— Валяй.
— Не здесь.
Девчонка смерила меня взглядом, хмыкнула и неожиданно кивнула:
— Ну ладно, пойдём...
Черт побери, куда? Позвал её, а у самого поджилки трясутся и язык в жопу провалился. Но все же махнул рукой следовать за мной. Вышли в сад. Набравшись храбрости, развернул Веронику за плечи.
— Ты мне нравишься, — сказал.
— Это все, что ты хотел мне сказать? — девчонка рассмеялась. — Ты хоть целоваться умеешь?— Растерялся. Хорошо, что было темно, и Вероника не могла видеть моего вспыхнувшего лица. Она тяжело вздохнула и скинула мои руки с плеч. — Ну понятно... В общем, Север, ты не в моем вкусе.
С этими словами девчонка повернулась и пошла обратно.
Я не побежал за ней. И не вернулся на вечеринку. Вместо этого взял такси и рванул к деду в его загородную резиденцию. Там достаточно комнат, чтобы затеряться. Не хотел, чтобы кто-либо видел меня в таком состоянии — растерянном, разочарованном, униженном.
Расплатившись с таксистом, вышел. Несмотря на высоченный забор, дом все равно был виден. В детстве он казался средневековым замком. Я проводил здесь все каникулы и выходные, пока дед не рассорился с отцом. Но даже после этого двери этого дома для меня всегда были открыты. Несмотря на сильные противоречия между моим отцом и дедом, он всегда был рад меня видеть.
Окно в его кабинете было освещено — он работал. Я приложил электронный ключ к двери и прошел во двор. Удивился, увидев незнакомый автомобиль. Обошел его вокруг. Машина дорогая, класса люкс, и она явно принадлежала женщине. На приборной доске — женские солнечные очки, на пассажирском сиденье — сумочка. У деда гости.
Я вошел в дом и по широкому коридору прошел в гостиную. Везде было темно и ни намека на присутствие посторонних. Заглянул в бильярдную, в столовую, зашел в кухню. Только открыл холодильник, чтобы налить апельсинового сока, как уловил тихие шаги. Резко выпрямившись, обернулся.
Лина — родная дочь деда, чудо в его семье, родившееся, когда он уже усыновил моего отца, стояла в дверном проёме и неотрывно смотрела на меня. Ее слегка всклокоченные волосы цвета меди спускались по плечам и падали на грудь, едва прикрытую кружевом сорочки. Почему на женщине, кроме неглиже на тонких бретельках, больше ничего нет?
— Север? — ее голос был низок, слегка хрипловат. — Что ты здесь делаешь? Мой отец сказал, что у тебя выпускной вечер…
— Мне там стало скучно, — пожал плечами и незаметно сглотнул внезапно возникший в горле ком.
Женщина сделала несколько шагов ко мне, и я почувствовал сладкий восточный аромат ее духов.
— Неужели тебе нечем было там заняться? А как же девушки? Танцы до утра, поцелуи, объятия...
Помотал головой, понимая, что лицо заливается краской смущения. Похоже, Лина тоже это заметила, легко рассмеялась. — А, понятно, мальчик еще никогда этого не пробовал...
Господи, что она делает?
Теперь женщина была так близко, что я чувствовал жар ее тела, а ее грудь почти касалась моей, и от этого по всему телу бегали электрические разряды.
— Я могу научить тебя всему... — ладони Лины легли на мои плечи, — и никто никогда не посмеет смеяться над тобой, — спустились ниже, на грудь, а затем еще ниже, вызывая бурную реакцию между ног. — Ты будешь самым лучшим, самым желанным. Для всех... Ну?
