Даже не успев открыть глаза, делаю неутешительный вывод. Кто-то вчера перебрал. И все было бы отлично, если бы этим кем-то была не я. Нахожусь в горизонтальном положении, испытывая легкое головокружение и зачатки головной боли, в горле пересохло так, будто я неделю не пила. И я сейчас не про алкоголь.
Пить… как же хочется пить. Хотя бы крошечный глоток воды.
Место, на котором лежу, настолько жесткое, что затекло все тело. С теплом вспоминаю свою кровать с удобным матрасом, и до меня доходит – я не дома. Но где же тогда? Ничего не понимаю, почему я не дома? Пытаюсь вспомнить, как уходила из клуба и куда отправилась потом, но… не выходит.
Ладно, это меньшая из проблем. Во-первых, нужно встать, а, во-вторых, поскорее найти воду, иначе эта нестерпимая жажда меня доконает. Еще надо бы раздобыть аспирин, потому что головная боль, кажется, с каждым мгновением становится только сильнее.
Медленно открываю глаза, потому что по каким-то неведомым причинам веки тоже болят. Оглядеться не получается. Что еще за черт? Почему так темно? Даже шторы с эффектом блэкаут не дают такого эффекта. Вообще ничего не вижу. Пытаюсь поднять руку, но больно ударяюсь ею обо что-то твердое, невольно шиплю от боли.
Хмурюсь и замираю. Звук выходит приглушенным, будто я нахожусь в небольшом закрытом пространстве. В горле пересыхает еще сильнее, а сердце начинает отбивать чечетку. Стараюсь успокоиться, уверена, для паники нет никаких причин, но ничего не выходит.
Протягиваю руки, чтобы ощупать пространство вокруг себя. Сначала движения медленные, но чем дальше, тем лихорадочнее они становятся. Уже через несколько секунд прихожу к весьма неутешительным выводам.
Я в закрытом ящике!
Дыхание перехватывает, пытаюсь отогнать нарастающую с каждым мгновением безотчетную панику, но у меня получается очень плохо, точнее, совсем не получается.
Почему я в ящике? А главное, как здесь оказалась? Кто-то решил разыграть меня столь странным способом? Но кто и для чего?
Дышу так часто, что чувствую, насколько горячо дыхание, хрипом вырывающееся из горла. Перед глазами мелькает картинка, как меня кладут в гроб и заколачивают крышку.
Боже, нет! Я ведь не могу быть в гробу?! У меня нет таких друзей, которые посчитали бы такой розыгрыш забавным. Чувствую, как в горле образуется ком, а обжигающие слезы накатывают на глаза и готовятся неудержимым потоком прорвать плотину. Но мне нельзя плакать, иначе я впаду в истерику, из которой ни за что не выберусь самостоятельно.
Нестерпимая жажда, мучившая меня всего минуту назад, забыта. Сейчас в приоритете кое-что поважнее.
– Эй, что происходит? – выкрикиваю громко. Голос дрожит и звучит глухо. Несмотря на старания держать себя в руках, слышу в нем нотки паники. – Это не смешно! Вытащите меня отсюда! Эй, меня кто-нибудь слышит?
В ответ тишина. И это нисколько не способствует успокоению.
Пытаюсь собраться с мыслями и отдышаться, чтобы привести голову в порядок.
Глубокий вдох. И протяжный выдох.
Еще раз. И еще.
Не помогает. Вообще не помогает!
Надо отогнать панику и все обдумать. Но проще подумать, чем сделать. Скорее всего все не так страшно, как могло показаться. Несколько раз стучу по деревянной крышке и зову на помощь. Воображение рисует стоящих рядом с ящиком людей, умирающих от смеха, и во мне поднимается такая жгучая ярость, что паника отступает на последний план.
– Открывайте, черт возьми! – ору что есть сил и бью ладонью по крышке.
Когда никто не отвечает, провожу трясущейся рукой по лицу и понимаю, что мне становится трудно дышать. И это вовсе не потому, что я устроила тут приступ истерики, точнее, не только из-за этого. Скорее всего ящик герметичен, и в него не поступают новые порции кислорода. От этой догадки легче не становится. Нужно что-то делать, иначе очень скоро здесь закончится кислород, и я могу умереть. В глубине души надеюсь, что шутник одумается и вытащит меня отсюда, но в данную секунду я могу положиться только на себя.
Внезапно до меня доходит, что зрение привыкло к темноте, которая сейчас вовсе не кажется кромешной. Я вдруг осознаю, что вижу очертания своих рук и ног. Но ведь этого просто не может быть! Невозможно! Я в темном закрытом пространстве, в которое извне не поступает свет. Как я вообще могу что-либо видеть?
Поднимаю руку и упираюсь в поверхность прямо напротив лица. На ощупь чувствую мягкую ткань, но то, что под ней, – твердое. И у меня уже нет сомнений, что это деревянная крышка гроба. Без всяких преувеличений принимаю решение, как только выберусь, избить как можно сильнее того, кто засунул меня сюда. Кто бы это ни был. Он заслуживает и не такого.
Последнее, что я помню, это как моя подруга Клэр потащила меня на дурацкое двойное свидание, на которое я и пошла-то только ради нее. Но в итоге все прошло намного лучше, чем я могла ожидать. Мы сидели в недавно открывшемся кафе с довольно милыми парнями – Алексом и Коулом, затем отправились в клуб, потому что кое-кому приспичило потанцевать. И это была не я. Но вопреки ожиданиям, было весело. Я немного выпила, а дальше…
Ни-че-го.
Вообще ничего не помню. Но сейчас важно не это.
Продолжаю ощупывать крышку надо мной. Цепляюсь ногтем за ткань, и, к моему удивлению, она с легкостью рвется. Что за черт?
Слегка давлю на крышку, толкая ее вверх. Доски уже не кажутся такими твердыми, какими ощущались изначально. Стоит только надавить посильнее, и слышится треск. Замираю, не веря, что все это происходит на самом деле. Решаю попробовать снова. Толкаю чуть сильнее, пока между досками не образуется крохотная щель. Сквозь нее мне на лицо падает влажная земля. Фу…
– Обязательно надо было ломать крышку прямо над лицом, тупица? – шиплю едва слышно.
В темноте голос звучит наполовину испуганно, наполовину взволнованно.
Что происходит? Я могу сломать крышку и выбраться?! От резко нахлынувшего волнения начинаю дышать все чаще и чаще. Такими темпами мне скоро и правда не хватит воздуха. Нужно выбираться. И чем скорее, тем лучше!
Поддавшись нетерпению, начинаю лихорадочно рвать ткань и ломать доски над головой. Они без труда поддаются напору, такое ощущение, что это и не дерево вовсе, а картон, судя по тому с какой легкостью я их ломаю. Но чем шире становится дыра, тем больше на меня падает прохладной влажной земли. Скоро меня тут завалит!
