Редактор, дизайнер обложки Кирилл Владимирович Люков
Дизайнер обложки Владимир Николаевич Люков
© Владимир Люков, 2020
© Владимир Николаевич Люков, дизайн обложки, 2020
ISBN 978-5-0050-9838-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Каждое утро в небе над Жолквой на большой высоте появлялся австрийский биплан. Он спокойно и неспешно, словно парящий в небе коршун, высматривающий свою добычу, делал полный круг над городом и беспрепятственно улетал восвояси. В штабе фронта 3-й русской армии, который размещался в Жолковском замке, небезосновательно нервничали. Для устранения проблемы было принято решение о переброске с другого участка фронта 11-го авиаотряда под началом прославленного лётчика, автора мёртвой петли, штабс-капитана Петра Нестерова, и 3 сентября 1914 года русские лётчики перелетели в Жолкву.
Буквально за две недели до этого Нестеров был награждён орденом Св. Владимира 4-й степени. К тому времени он уже был кавалером орденов Св. Станислава 3-й степени и Св. Анны 3-й степени. Ведь он и его подчинённые воевали так здорово, что австрийское командование официально объявило о крупной денежной награде тому, кто сумеет сбить русского аса. В русском штабе считали, что нужно любой ценой прекратить полёты австрийцев над городом. Лётчики тоже переживали по этому поводу. Но что они могли предпринять? Ведь у них, кроме пистолета Маузера, не было никакого другого оружия.
Именно поэтому в воздушной дуэли с австрийским противником 8 сентября 1914 года впервые в практике мировой авиации Пётр Нестеров, не видя другого выхода, применил таран, в результате которого погибли оба пилота австрийского аэроплана. К большому сожалению погиб и русский лётчик. За этот подвиг он был посмертно награждён орденом Св. Георгия Победоносца 4-й степени.
Гибель Нестерова произвела сильное впечатление на всю страну. О совершённом им подвиге писала вся мировая пресса.
Гроб с телом погибшего авиатора был доставлен в Киев. Десятки тысяч киевлян пришли проститься с героем. Отпевали его в Никольском военном соборе и с надлежащими воинскими почестями похоронили под деревянным крестом на старинном аристократическом кладбище на Аскольдовой могиле. Семье назначили самую высокую на то время пенсию – 1890 рублей в год.
В 1938 году уже Советская власть принимает решение разбить на месте кладбища парк. Родственникам позволили перезахоронить останки близких. Некоторые перезахоронения проводили за государственный счёт.
Крест на могиле Нестерова не сохранился. Тогда для определения захоронения привлекли старого киевского фотографа, присутствовавшего при этом историческом событии в далёком 1914 году. Ориентируясь по фотографиям, разрыли предполагаемую могилу. Обнаружили покоившегося там офицера в сапогах. Но фотограф хорошо помнил, что лётчика похоронили без обуви. Он настоял на дальнейших поисках по сохранившимся памятникам на соседних могилах, которые были запечатлены на фотографиях. Некоторые к тому времени уже были снесены. В следующей раскопанной могиле обнаружили офицера в носках. Его-то и перезахоронили на Лукьяновском гражданском кладбище. На могиле героя установили памятник.
В честь подвига выдающегося русского лётчика, в том же 1914 году в селе Воля-Высоцкая, близ города Жолква, был сооружён монумент. Во время Великой Отечественной войны советские лётчики, вдохновляясь примером знаменитого русского авиатора, совершили более шестисот воздушных таранов.
Через шесть лет после войны, в 1951 году город Жолква был переименован в город Нестеров.
Музейный комплекс, воздвигнутый в 1980 году, посвящённый памяти всемирно известного авиатора, выдающегося русского лётчика-героя, автора мёртвой петли, основоположника высшего пилотажа Петра Николаевича Нестерова, никогда не пустовал. У пьедестала его памятника всегда лежали свежие цветы. Сюда приводили школьников, студентов, курсантов лётных училищ. Мальчишки после посещения музея и знакомства с героической жизнью Нестерова мечтали стать лётчиками. Здесь бывали посетители изо всех уголков большой страны, именуемой СССР.
На место приехали засветло. Машины остановились рядом с красивым двухэтажным особняком старой постройки.
– А вот и наш дом. Тут мы теперь будем жить. Идите, начинайте осваиваться, – напутствовал Николай, высаживая сыновей из машины.
Нащокину предоставили служебную квартиру, предыдущий обитатель которой, тоже офицер, съехал уже, отбыв вместе со своими домочадцами к новому месту службы. Квартира занимала практически весь первый этаж особняка и состояла из трёх просторных комнат и огромного коридора. Ещё одна комната оставалась свободной в ожидании потенциальных жильцов. Полы в комнатах были паркетные, а высоченные потолки украшены лепниной. Большая, относительно, кухня была общей, на две семьи. Относительно – это, если сравнивать её с кухней в Ужгороде, которая была гораздо больше. И уж, тем более, ни в какое сравнение с ней не шли крохотные кухоньки в новых трёх-пятиэтажных домах, которые стали строить в последнее время повсеместно. В народе их уже метко окрестили «хрущёвками».
Особенность данной квартиры заключалась в том, что из каждой комнаты был свой отдельный выход на улицу. На втором этаже проживала семья из трёх человек, а соседствовал с ними одинокий инвалид-фронтовик. Ещё на каждую семью, проживавшую в доме, приходилось по довольно большому помещению в подвале, где можно было хранить всевозможные соленья-варенья, а также любое ненужное барахло, которому не находилось места в квартире. Из кухни тоже был отдельный выход во двор. Водопровода и канализации в доме не было. Умывались под простым рукомойником, под которым на табурете ставили таз. Помыться же капитально можно было только в городской бане, куда, минимум раз в неделю, отправлялись целыми семьями. Общественный туалет на шесть персон располагался в самом дальнем уголке двора. Туда же выносили вёдрами помои, которые накапливались в процессе жизнедеятельности жильцов трёх домов, проживавших в границах данного дворового пространства, огороженного от внешнего мира обыкновенным штакетником. Уборка дворовой территории и туалета осуществлялась самими жильцами, согласно графика. За водой же нужно было идти на противоположную сторону улицы, к колонке за мостом.
Едва успели выгрузить из машины немногочисленные пожитки, как братья отправились изучать и осваивать окрестности. На прикреплённой на доме табличке значился адрес, из которого следовало, что улица носила имя Ленина. Как выяснилось впоследствии, во время фашистской оккупации в этом здании располагалось гестапо.
На противоположной стороне, через дорогу, раскинулся парк культуры и отдыха имени Довганика, который был одним из любимейших мест времяпрепровождения для всех окрестных мальчишек. Улицу пересекала небольшая речушка под названием Сви́нья. Впрочем, в обиходе, ударение всегда делали на последнем слоге. Дом, в котором им предстояло проживать, располагался как раз на пересечении улицы Ленина с этой речушкой. Место, как подметили братья, получалось очень живописное.
