Современный облик города Пушкина множеством корней связан с давно прошедшими временами, отсчет которых ведется с 1710 г. Территория города раскинулась бóльшей частью на Ижорской возвышенности. Здешний природный рельеф характеризует общий уклон с запада на юго-восток относительно Большого Екатерининского дворца, занимающего вершину самого высокого холма. Местные реки по перепадам рельефа следуют в сторону Приневской низменности к Неве. Наиболее крупные и известные из них – это река Кузьминка (финское название Киока), пересекающая Баболовский и Александровский парки и впадающая в реку Славянку; ручей Вангазя, давший начало прудам Екатерининского парка; река Пулковка, Гуммаласарские ручьи. Реки Славянка, Поповка, Тызва, истоки которых находятся в г. Пушкине, прорезают территорию Павловска. Высоты, перемежаемые низменными местами, с востока ограничивают Ижорский глинт (уступ) и Шушарские болота, осушенные еще в середине XIX в., а с юга – долина реки Ижоры.
Особенности географии и основные этапы истории отразила топонимика: Сарица, Сарицгоф (Сааримойс), Сарская мыза, Село Сарское, город София, город Царское Село. Названия многих близлежащих селений также содержали слово «саари», (в русском произношении – сари/ы), и были разъяснены еще первым историком Царского Села И.Ф. Яковкиным с помощью пастора Царскосельской Евангелическо-лютеранской церкви Авенариуса, знатока местных наречий. Слово саари – имя нарицательное, в переводе с финского языка означающее возвышенность земли или холм, что соответствует шведскому словоокончанию гольм. Поэтому мыза Сарская, или Сааримойс (Сарицгоф) была названа так по весьма приметному своему возвышению в сравнении с окрестностями и означает усадьба, мыза на возвышенности; деревня Гуммаласары – возвышенность, где разводили хмель, по-фински – гуммала, а Сусари, или Суосаари (ныне – Шушары), – возвышенность или остров посреди болота, по-фински – суо[1].
Издревле Ижорский край принадлежал Великому Новгороду и входил в состав Дудеровского и Николо-Ижорского погостов Водской пятины. В XV в. среди землевладельцев Дудеровского погоста были известны фамилии Овиновых, Бестужевых, Хилковых. Возникновение поселения Сарица Славянского погоста предположительно относится ко времени московского владения. Тогда, в 1501 г., великий князь московский Иоанн III коренным образом изменил древние новгородские порядки, отдав многие земли и вотчины новгородских граждан своим служилым людям. В 1617 г., после Столбовского мира, Водская пятина Московского государства перешла к Швеции, получив название провинции Ингерманландия. Местное население из финских племен водь, ижоры и славян было тогда весьма малочисленным. Новые власти провели усиленную колонизацию обезлюдевшего за военное время края, населив его северными финнами (племена савакот и эвримяйзет. При этом сохранилось прежнее русское разделение на уезды и погосты, основой для сбора податей продолжала служить новгородская мера земли – «обжа». В 1624 г. Дудеровский погост получил в ленное владение государственный советник королевства Швеции Иоанн Скютте (Юхан Шютте), бывший воспитатель короля Густава II Адольфа. Позднее, согласно шведским картам 1676 г., владельцем поместья Сарицгоф в Славянском погосте Копорского уезда был Camme Peter Aryson Roma[2].
Сарская мыза впервые в истории Петербурга упоминается Ф.М. Апраксиным, генерал-адмиралом, сподвижником Петра I, в донесении 24 августа 1702 г. с театра действий Северной войны: «Крониорт разбит на Ижоре, бежал в Сарскую Мызу, где простояв дня три, удалился к Канцам». В 1708 г. была образована Ингерманландская (впоследствии Санкт-Петербургская) губерния, управление которой царь поручил генеральному губернатору А.Д. Меншикову, пожаловав ему во владение Копорье и Ямбург. Многие историки ошибочно считают это назначение пожалованием Меншикову всей Ингерманландии, в том числе и Сарской мызы, в составе Копорского уезда.
Первой значимой датой в истории Царского Села (в дальнейшем мы в основном будем употреблять это более привычное для нас название) является 24 июня 1710 г., когда А.Д. Меншиков письменно уведомил Копорского коменданта Лариона Думашева о Высочайшем повелении «отдать Катерине Алексеевне в копорском уезде Сарскую и Славянскую мызы с принадлежащими к ним деревнями, со крестьяны и со всеми угодьи». Под усадьбой в Сарской мызе находилось две десятины, пашни занимали 62 десятины и сенокос – 103. В 1711 г. Екатерине Алексеевне были приписаны ландрихтером (землемером) Петербургской губернии Мунуковым при межевании Ингерманландии, кроме двух вышеупомянутых мыз, еще четыре смежных – Пурколовская, или Пулковская, Антельская, Кононовская, Мозинская со всеми входящими в них селениями. Вместе с двумя первыми они составили вотчинное имение государыни из шести мыз. В усадьбу вошли деревянные хоромы, сад, конюшенный, скотный и птичий дворы, служительские дома и всякие «заводы», а площадь ее составила уже 52 десятины. С этого времени вотчина была включена в разряд царских дворцовых земель, управлявшихся Канцелярией конюшенных дел. Культурный ландшафт здесь формировался царственными владельцами постепенно, на протяжении 150 лет, на основе преемственности традиций.
С первых хозяйственных распоряжений при Екатерине Алексеевне начинается период младенчества будущей блистательной резиденции. В 1710 г., когда царь Петр и Екатерина принимали в Сарской мызе герцога Курляндского Вильгельма Фридриха, жениха царевны Анны Иоанновны, был подновлен и обставлен мебелью старый усадебный дом с шестью светлицами[3]. После этого Петр I дважды посещал Царское Село – в мае 1719 г. и августе 1724 г.
До основания императорской усадьбы в шести мызах поместья было 95 деревень и 11 пустошей, где насчитывалось всего 200 дворов. Местных жителей с петровского времени называли маймистами (от фин. маа – земля, к ним относились упомянутые выше финские племена савакот и эвримяйзет [эйремейсет], в просторечии их называли чухонцами, в литературе иногда именовали «ижорянами и латышами»)[4]. Они традиционно селились хуторами из двух – трех дворов. В 20-е годы XX в. маймистов насчитывалось около ста тысяч, и проживали они не только на территории Царскосельского, но и Петербургского, Петергофского и Шлиссельбургского уездов. Климат и географические условия были неблагоприятны для земледелия. Огромные пространства тощих заболоченных земель занимали леса, среди которых протекали небольшие речки Вангазя и Кузьминка (Киока), а также множество безымянных ручьев, обычно называвшихся Черными из-за коричневой торфяной воды.
